Мои путешествия начались не с отпуска, а просто я пошла на пенсию. Работа, домашние дела отошли в сторону. Дети живут самостоятельной жизнью, сидеть дома не захотела. Решила — буду рядом с мужем, водителем-дальнобойщиком. Машина у нас МАЗ-509. Работаем по найму на разных заказчиков.
Вначале возили коммерческий товар с Большой земли на Якутский север по зимнику Иркутской области и Саха-Якутия. Недавно перешли на перевозки грузов на строящийся нефтепровод, который, к сожалению, идет к завершающей стадии.
Для тех, кто не знаком с дорогами Якутии, поясняю, что доставка любого товара на Север в зимнее время производится автотранспортом по зимнику, это с декабря по апрель. Протяженность от Усть-Кута Иркутской области до Мирного (Якутия) — 1 100 км, из них 830 км зимника. Зимник — это дорога только зимой, и которой нет летом — тайга, мари, болота, реки и речушки. Летом главной транспортной артерией становится река Лена. Мы же в основном работаем в зимнее время. Весной, когда дорога становится непролазной, возвращаемся домой. И так до открытия следующего сезона. Бывает, что вернуться не успеваем, домой добираемся на барже. Повезет, если летом находится работа.
Якутия очень большая, а я рассказываю только о той части дороги, по которой ездим сами.
С 2001 г. по несколько месяцев в году я с мужем рядом. Машина превращается в своеобразный дом на колесах. Привыкала тяжело. Теснота, неудобства в машине, всевозможные ЧП шокировали. Втянулась, и даже стало нравиться. Знаковые, новые друзья, случайные встречи. Уже никто не спрашивает: «Что вы, уважаемая, ездите, не женское это дело по таким дорогам мотаться». И чтобы предупредить последующие вопросы, отвечу сразу всем. Нам просто комфортно вдвоем.
Все, что видела и происходило в дороге, в коротком рассказе не написать. Поэтому постараюсь хотя бы частично передать ту ситуацию, которую переживают и другие дальнобойщики на зимнике и в т.ч. немного охватить периоды своего путешествия. Вообще, должна вам сказать, что дороги зимника интереснее и экстремальнее. У многих в кабинах рация, предупреждают идущих следом о помехах спереди, общаются на ходу. По поведению водителей можно судить, кто бывалый дальнобойщик на зимнике, а кто новичок. Новички со временем заводят знакомых, друзей, а без взаимопомощи далеко не уедешь. Уже не сидят в машинах, если кто-то не взял подъем, Собираясь в дорогу, помните, что вы едете на Север, даже в марте температура может опуститься до сорока и ниже. А машины имеют свойство ломаться, и колеса взрываются. Пусть у вас будет и домкрат, и трос и др. Не прыгайте по ледяной воде в кроссовках, прося водителей: «Дяденька, продайте сапоги». На зимнике наледи и зимой бывают, а весной такая колея, как в песне Высоцкого. А в остальном все прекрасно!
Фотографии природы Северной части Якутии.
3 4 : Эти глубокие «емкости с водой» у дороги образовались в вечной мерзлоте в карьерах. Вода чистейшая и очень холодная, и никаких подводных жителей.
Жажда жизни (2)
Обгорелое дерево похоже на Бабу Ягу, кто-то подарил фартук и дал в руки метлу (3)
После дождя скользкие камки, не смогла сделать ближе фото, а так очень колоритная дама — есть глаза, рот, нос. Все как у людей!
Конец августа, первый снег
Еще почти птенец, испуганный, мокрый, нашел укрытие под прицепом
Карьер, где добывают алмазы.
Серпантин и совсем-совсем крошечные «Белазы». Стою на краю (еще не внизу, но уже и не наверху). Стращно-о-о.! Глубина карьера 570 м., говорят, будет 800.
Мне полюбились те места и бесподобные белые ночи!
Неизгладимое впечатление произвела поездка от Мирного до Арыктах. Это в сторону Якутска. Возили технику для строителей автодороги из Якутска. Три раза на пароме пересекали Вилюй, один раз Марху и обратно. Центрально-Якутская равнина, красивейшие места, озера, луга, трава по пояс. Очень плодородная почва. Стада везде, без пастухов, сами по себе. Едешь, неожиданно из тумана выплывают или выходят из тайги лошади или коровы. Проезжали ночью поселок, по всей улице на дороге отдыхали коровы, т.к. на обочине слякоть и вода. Единственно комфортное для них место — дорога. Чтобы проехать, приходилось каждый раз выходить из машины и разгонять их. Стоило вернуться в кабину, коровы снова ложились. Это было смешно. Задавались вопросом, почему поперек дороги вырыты канавы и сделаны мостики из металлических труб, или гладких бревен небольшого диаметра, которые и крепко-то не держались. Зачем ограждать поля, если животные все равно пройдут по мостику на другую сторону, на сенокосные угодья? Ан, нет. Оказывается и коровы и лошади не могут перейти по мостику — боятся. Трубы и бревна под копытами перекатываются.
Очень понравился в поселках хлеб. Огромные булки, вкусные, можно есть без ничего и наслаждаться. С этой поездки ничего не заработали. Больше потратились на последующий ремонт. Но мы не жалеем, впечатлений на всю жизнь. Переправлялись через речки, застревали вместе с другими машинами в песках, и просто проваливались посреди дороги в вязкой, как пластилин, дороги или в черноземе. И эта жуткая колея, из которой, казалось, никогда не выберешься. Только здесь стало понятным, почему местное население ездят на мотоциклах или «Уазиках». В некоторых местах такие пески — Сахара плачет! А как много в лесу белых грибов! И какие там грозы! Умопомрачительные!!! После обильных дождей три дня не могли проехать через небольшую речку Ботомою. Скопились машины. Наконец пришел грейдер, переправил. Остались ночевать у дорожного кафе. Утром пока завтракали и собирались ехать, к машинам подошли попрошайки — собака и курица. Необычная компания, водители угощали их с удовольствием. Курица дала себя погладить.
Вы спросите, где фото этих красот? К великому сожалению, потерялась флешка.
Для меня было открытием, что в Якутии, где морозы бывают за 50, растет земляника, водятся суслики, а природа как в средней полосе России. Богатая республика, а народ живет бедно, как и везде у нас. Много слышали, что к русским у якутов недоброжелательное отношение. Нам не пришлось с этим столкнуться, ни в поселках, ни в дороге. Вокруг были такие же водители, терпели те же лишения, что и мы. Помогали друг другу. Да собственно, что работягам делить? Дурь бывает от возлияния, независимо от национальности. В незнакомых местах советую воздержаться от этого и со своим уставом не лезть. Предельная внимательность и трезвая голова.
Лето в Якутии изумительное! Но дико достают комары и мошка. Как-то заехали отдохнуть на продуваемый со всех сторон карьер. А там от этих кровопийц спасается олень. Увидел нас, ушел, потом снова вернулся. Видно, решал — уж лучше пусть убьют. Олень остался стоять, а мы легли спать.
Несколько раз пришлось с Якутии возвращаться на барже. Летом удивительные белые ночь в начале навигации и беспросветные темные с навигационными огнями по берегам в конце. Холодный густой туман или снег на долгие часы останавливает все движение на реке. Холодно. Подрагивает металлическим скрежетом баржа, стоят тесными рядами машины, плещется за бортом вода. В кабинах отсыпаются водители, кто-то «приложил на грудь», кто-то читает, кто-то смотрит фильмы. Навстречу идут другие баржи с машинами. Узнавая друг друга, водители перекликаются. Я очень люблю эти дни на барже, умиротворенный покой и созерцание.
В 12 километрах от Мирного в п. Березовка в кабину пробрался белый котенок. Оставили. Умничка и чистюля, и зимой и летом бегала на улицу. Возвращалась через крышу кабины, растопырив лапки, со скрипом сползала по лобовому стеклу и подходила к одной из дверей. Год с нами путешествовала, скрашивая нам жизнь. На «транзитках», где много транспорта, не путала машину. Однажды после бани на пикете муж взял пиво, спали они в спальном мешке, укрытые с головой. Наша Гайка от похмелья не вставала два дня. Муж смеялся: « А ты думаешь, мы пьем — мы мучаемся!». Гайке уже восемь лет, больше не путешествует, живет дома.
В 2008 г. работать на зимнике начали поздно, машина старая, долго ремонтировались. С работой повезло не сразу, ждали, и вот едем к буровикам.
Вообще в Усть-Куте «ушами хлопать» не советую. И не только машинам с коммерческим грузом. Не брезгуют ничем, начиная от цепей и запасных колес. Здесь нас два раза грабили. Один раз фуру открыли прямо на ходу. Второй раз по верхней дороге у родника машину выбросило с дороги, и мы чуть не ушли под откос. Спасибо спрессованному высокому снегу у кромки дороги. Рессоры на машине рассыпались, нас скособочило, я каким-то образом разбила руки в кровь. Было это ночью. Решили часа три отдохнуть и приступить к ремонту. Мы больше суток не спали, ограбили, даже не слышали. Фура открыта, товар выброшен на снег. Отремонтировались, поехали. За городом в «странной позе» стоял «Урал» из Удачного. Пожилому водителю плохо — его тоже ночью ограбили. Муж отнес лекарство (давление зашкаливало), и чтобы как-то утешить, сказал ему, что не он один «лопух» — у нас та же беда. Это было в начале апреля. В тот год из Якутии домой не вернулись, т.к. все, что заработали за зиму, отдали хозяину за украденный груз. Вспоминая тот случай, до сих пор удивляюсь. Как они привезли награбленное домой, что сказали своим близким? Наверное, это несчастные люди. Счастливые — не воруют. (Ой, только не надо про олигархов, а!) Мне нравится больше зимник, там спокойнее. Хотя за последнее время из-за большого наплыва машин, бывает всякое.
Небольшая фотоколлаж. Много пропущенных интересных моментов, именно в это время у меня куда-то прячется фотоаппарат, или на ходу не успеваю снять. И никогда не фотографирую, где происходят трагедии. Считаю, это не этично. Зимовье, как сказочный домик. Летом работали геологи или кто-то оставался на зимнике — у дороги печь для выпечки хлеба.
---
Весна. Снег рыхлый, при разъезде машины часто проваливаются. Здесь расхлестала видеокамеру. Жалко-о-о! Впереди потом было столько потрясающих моментов. Не взял подъем. Встретили знакомого из Новосибирска. Стоят машины — впереди снова кто-то перекрыл дорогу.
---
Машины, как в тумане, пошел снег.
Эта «красотуля» на гусеницах на радость водителям срезала колею, ехать одно удовольствие.
---
Уже лето. Поселок Пеледуй на реке Лена. В оба конца идут по Лене баржи, ведутся погрузочно-разгрузочные работы для вахтовых поселков и строителей нефтепровода. Река Лена настоящая труженица.
Большегрузные иномарки по зимнику стали ходить недавно. Все изменилось с началом прокладки нефтепровода.
На пикете геологи грузят (или выгружают?) БМП с «американца».
Две фотографии с трубами сделаны на «марковской» дороге.
Здесь на протяжении более 140 км от Усть-Кута до Верхнемарково спуски и подъемы. Есть с нецензурным названием. Однажды видели, как на этой горе у машины с вахтовиками отказали тормоза. Машина «летела» с нарастающей скоростью, просто чудо, что на повороте устояла. Было видно, как задние колеса взбрыкнули, как у норовистого коня. От шока и страха за машину и людей мы долго не могли прийти в себя. Со стороны смотрится страшно. Если бы машина не удержалась, были бы такие кувырки, не дай Бог. Вот уж кто там «летают», так это водители лесовозов. Всегда идут на скорости и с перегрузом. На самых неблагополучных участках за зиму падает несколько лесовозов, не считая дальнобоя. Водителям лесовозов я бы при жизни поставила памятники, и пусть живут долго.
После «марковской» дороги пошел зимник. Если кому-то придется ехать в ту сторону впервые, советую: за первым мостом Малой Тиры начинается подъем, чуть дальше прямо и объездная. На первый взгляд прямая дорога кажется не сложная, но лучше туда груженными не соваться. Не рискуйте, идите объездным. То же и за мостом Большой Тиры. Когда-то мы вынуждены были ходить по прямой, но сейчас, когда есть объездная, надо быть очень самоуверенным… И возвращаясь назад, убедитесь, что по прямой на спуске нет помехи, не «летите», бывает не успевают поставить знак. Особенно в гололед.
---
Весна. Выбросило из колеи. На вид почти не гружен, но фактически у него тонн 18. Ремонтировался с нами в Ленске, ушел в рейс совершенно «здоровенький»
Очень неприятная штука, когда полуприцеп заламывает и он пытается вперед машины проскочить.
Этот подъем на вид небольшой, но канительный, особенно весной. Когда-то подъем прозвали «Соленый» из-за того, что здесь перевернулась машина с солью. Правда, соли там давно нет, да и название стало забываться.
Пос. Непа. Прицеп упал на ровном месте. Скользко
Гололед. Водители отсыпают подъем. Дорожникам спасибо, на всех сложных подъемах есть подсыпка. Раньше такого не было, подсыпка появлялась от случая к случаю, хватало ненадолго. Снегу не прикажешь не идти. Правда, и машин на зимнике было гораздо меньше. Многие и сейчас возят с собой шлак или гравий, так, на всякий случай. Выручает.
---
Охотники.
---
Зимник поделен за разными дорожными организациями. Чистят, следят за дорогой, но к концу февраля, а то и раньше, начинается колея. Под колесами и снегом мари и болота, весенние ямы и колдобины. Греются и лопаются шины. Только собрались отдохнуть — громкий хлопок под кабиной. Муж чертыхается. Но, увы, это было не колесо. Сливает в картонную коробку масло. Масло не растекается, замерзает горкой.
Это еще не мороз. Зима 2006 года дала всем жару (каламбур какой-то). В течение трех месяцев стояли морозы от сорока и ниже. Машины шли с натугой, ломались. Кострили по всей трассе. До этого в тайге было много зайцев. А на следующий зимник видели единичные следы. Нам пришлось в самые морозы 55-62 ездить из Мирного в сторону Якутска, в Нюрбу. И знаете что?! Дети катались на санках! С ума можно сойти, я была от них в восторге!
«Затишье» на зимнике растянулось почти на неделю. Каждое утро поднимаем кабину, на день уезжаю с попуткой за 15 км на пикет Чону. Там вместе с ночной сменой отдыхаю в служебной комнате. Приютили. Знакома с ними не первый год. Вечером возвращаюсь, привожу ужин и очень вкусные пирожки. И хлеб, и пирожки пекут мужики. Опускаем кабину. Ночь обогреваемся чудо-печкой. Большую часть ночи сплю в полудреме, опасаюсь открытого огня. На зимнике часто видишь сгоревшие машины. Но под утро засыпаю — хоть стреляй из пушки. Эта печь с нами в рейсе всегда, на всякий случай. Пригодилось, и не один раз. Рекомендую!
Когда ездила на пикет, водитель рассказал как в 1997 г. не смог выйти с зимника. Тогда из-за неожиданного и раннего потепления по слухам не вырвались из зимника более двухсот машин. Машины, брошенные водителями, разграбили, растащили по тайге. До сих пор вдоль дороги лежат останки тех машин. Как растаскивают по запчастям машину, я видела своими глазами совсем недавно. Не смог выйти с зимника КАМАЗ с будкой. На следующий год за два месяца его как корова языком слизала, но вначале расстреляли. А в 97 г. кто-то свой товар забирал на вертолетах, но в основном, если это был скоропорт, все гнило. В тайге от гниющих окороков, мяса и колбасы стоял вонизм. Водители понесли огромные убытки, Кто-то даже покончил самоубийством. Повезло тем, кто смог прорваться на пикеты и в поселок Непа, машины они сохранили, что не скажешь о товаре. Говорят, даже собаки в поселке пресытились. С поселка по первой большой воде смогли уйти на баржах, а на пикетах стояли до следующего зимника. Этот водитель и еще несколько машин стояли от поселка в нескольких десятках км. В июне к ним пробилась еще одна машина, о которой они даже не подозревали. С июля месяца стали гатить мари, как говорит, проедем несколько километров и снова гатим. В поселок вышли в сентябре. Жители были шокированы, когда увидели, как из тайги, по которой ездят только зимой, одна за другой выходили машины и спускались к реке. Водители надеялись на баржу, но Нижняя Тунгуска обмелела, пришлось жить до зимы. И еще, они очень соскучились в тайге по хлебу.
Ну, а мы пошли потихоньку на ремонт в Ленск. И так пролетел месяц.
Морозная радуга в Ленске. Помню, после знаменитого наводнения город был в ужасном состоянии.
Почти все деревянные постройки были унесены водой. Разруха страшная. Дач, как таковых не стало. Вода так поднялась, что даже туалет зацепился за телеграфный столб и остался висеть. Говорят, туалет не трогали, висел несколько лет, как напоминание на какую высоту поднималась вода. Горький юмор.
Под тяжестью снежной шапки трогательно склонили головы подростки-кедры. Чем-то походи на персонажи из кинофильма «Чужие».
Часто видишь, как кто-то из водителей при поломке, вместо предупреждающих знаков, впереди и сзади машины ставят вырубленные живые деревья — кедры, ели, сосны. Это, при том, что есть сухостой. День-два, может всего несколько часов — ремонт закончен, машины уходят и немым укором остаются на обочине дороги убитые водителями деревья. Мелочи? Вовсе нет, мы забываем, что есть обратная связь. К сожалению, убивают не только деревья. Как-то едем, а впереди нас идет тот, который расстреливает дорожные знаки и ворон. На дороге лежат вороны, или с раскинутыми крыльями повешены на кустарниках. На пикете мужики возмущаются, один говорит: «Не доедет до места, вот увидите, примета есть».
Вышли на улицу, а там водитель выговаривает своего напарника за стрельбу. На следующий день КАМАЗ этот лег на бок на перекосах. А там без перегрузки машину не поднять. Эти перекосы крови с дальнобоя попили предостаточно. Ка-ак же я их боялась и не любила. Однажды едем, впереди нас идет одиночка с контейнером, несколько раз колеса с одной стороны отрывались от земли, секунды — упадет. От страха за него сердце екало. Но и водитель не выдержал, еще не выйдя с перекосов, остановился на небольшом пятачке, уронив голову на руль. А мы ехали с приспущенными колесами с правой стороны, это чтобы сбалансировать центр тяжести. Сейчас перекосы стали гораздо меньше, дорожники ровняют.
Конец марта, скоро закончится зимник. Днем плюсовая температура, ночью еще стоят заморозки. Разъезжаясь с машинами, чтобы не сползти на встречную полосу, выбираем ровное место. За пикетом «Наташа» сцепились две машины. Груженая машина под тентом. Пустая — с нарощенными «рогами». Дорога покатая, машины, как попугаи «неразлучники», трогательно прислонились друг к другу. Попробуй дернись! Хорошо забрасывают технику. Разгрузили с трала экскаватор. Ну, шустрик, я вам скажу! Помогая себе ковшом, то подтягиваясь, то отталкиваясь, полез на обочину, таким же способом передвигаясь по глубокому снегу, подошел с боку к сцепившимся, ковшом растащил их. Скопилось много машин и зрителей. Кому-то неприятности, нам зрелище. Бесплатный концерт окончен. Что еще ждет нас впереди?
Вода с наледи для чая (оказалась почему-то очень горькой, может, потому что в нескольких км стоит буровая)
*
Последний рейс в этом сезоне. Больше десяти машин загружены с блоками связи на трубопровод. Груз тяжелый и дорогой. Фотографирую и снимаю на видео водителей. Короткий перекур, пьют чай. Все пока выглядят хорошо, оживленно переговариваются, шутят.
Два раза на перекосе чуть не сцепились со встречной машиной. Со вторых суток идем только по ночам, по заморозку. Тяжело. К утру глаза слипаются, голова тяжелеет. Помогает не заснуть музыка. Полюбила шансон. Соответствует духу дороги и обстановки. Классическая, спокойная навевает сон. Сразу выкидываем диски или кассеты с откровенно неприличными выражениями. Возникает желание помыть руки. Покупая «Шансон для дальнобойщиков», удивляюсь, почему пишущие на диски думают, что все водители-дальнобойщики или уголовники, или извращенцы? Нормальные они люди, не надо подстраивать их под свои вкусы. Иногда слушаем современных исполнителей, не слова, а ритмичную музыку — не дает уснуть. Но быстро надоедает, невольно начинаешь прислушиваться словам-пустышкам, накатывает раздражение.
Как-то мои девочки-внучки два часа смотрели по телевизору праздничный концерт песен 70-80 годов, старшая сказала «Повезло вам, у вас были такие хорошие песни». Есть и сейчас много хороших исполнителей. Всю ночь играет на гитаре Дидюля. Бодрит. Днем ремонт, баня, спим. Но усталость накапливается. Прошли город Ленск. Рано утром у поселка Нюя вышли к реке Лена. На берегу столпились водители с грузом на нефтепровод. Машины из разных регионов. Люди в нерешительности — ехать в обход, или по реке. По реке ближе, но дорога в воде. В обход — подъемы и перекосы, плюс гололед, на некоторый участках — дорога в одну колею. Весной разъехаться почти нереально. Спустилась к реке первая машина. Одна за другой, соблюдая дистанцию для безопасности, оставляя за собой волны, по Лене медленно уходят большегрузы. Страшновато…
Пошли и мы. Не знаю, какая под нами глубина, но уже через каких-то полтора-два месяца, здесь на Север пойдут сухогрузы и баржи. Остается брать видеокамеру и снимать. Вот и берег. Какое счастье вновь оказаться на твердой почве. Через несколько дней нам здесь возвращаться. Бр-р-р! Как говорится — я не трус, но я боюсь. Почти нет встречных, к вечеру вышли на трубопровод. Переночевали. Утро, подморозило. Идем медленно, дорога вдоль нефтепровода очень плохая — дробь колес по стиральной доске. Идем не больше 10 км/час. Очень крутые подъемы, стало тепло, проскочить подсохшие подъемы не успели. Пошел снег, гололед. Полная мерзопакость! Опасаемся за груз, случись что — не рассчитаться.
Это спуск (пик 3), ну о-о-очень крутой! Саша ходил смотреть, нет ли впереди каких-либо помех.
На всем протяжении трубопровода идут работы, где-то роют траншеи под трубу, ведутся сварочные работы, ставят столбы, соединяют проводами, расчищают просеку. Разведку ведут геофизики из Татарстана.
Тайга изрешечена профилями. Мне пришлось лететь на вертолете над теми местами, надо сказать сверху смотрится по-другому. Петляет по тайге зимник, чернеют от подсыпки подъемы. Просеки тонкими и ровными паутинками от горизонта до горизонта расходятся по тайге. Местами сгоревшие участки. Вырубки уже не кажутся большими, но хрупкость природы очень ощутима.
Стихи геолога Дмитриевского В.:
И устилали мы болота
Телами белыми берез.
А сколько ни за так сгорело,
А сколько срублено с плеча.
Безмолвно все тайга терпела.
Красой пленила, не корила,
Не сетуя на времена.
Пик 1: Впереди пикет Ужман.
Вообще, пикеты — это отдельная тема. На зимнике их несколько штук. Стены в столовых обклеены денежными купюрами с приветами с разных уголков страны. Фотографиями со всевозможными ДТП. Здесь водители не только могут покушать, сходить в баню. В первую очередь, пикеты — это свет в окошке. Многодневные рейсы, некоторые водители на зимнике из других регионов. Они живут в машинах до весны. Машины не глушатся. Люди устают, изматываются, поломки, ДТП. А на пикетах встречи, разговоры, «расслабуха», и снова дорога. «Расслабляются» порой часто, пользуясь тем, что бяки-буки ГАИ появляются на зимнике от случая к случаю, при серьезных ДТП.
Если бы вы только знали, как много видели и слышали наши «пикетчики» и как много раз оказывали нам всяческую помощь в трудную минуту. «Пикетчикам» нашим в период зимника бывает порой очень нелегко. Не мешало бы дальнобойщикам пожалеть женщин в столовых — дым в помещении стоит коромыслом в течение всего зимника. Отдых отдыхом, а о других людях думать надо.
Пик 2: Пикет «Наташа», рядом с небольшой еще речушкой Нижняя Тунгуска. Река чистая, вода вкусная.
На лошади возят воду в столовую и в баню.
Вспоминаю случай, это было лет шесть назад. В конце апреля мы выходили с грузом в Якутию, машин на дороге уже нет. Задержались из-за долгой погрузки в Иркутске. Немного не по себе, за двое суток никто не догнал и не попал навстречу. Тепло, даже мухи летают, про глухарей и не говорю, уже не единицы на дороге, а по несколько десятков сразу. Между тем нам везет — дни стоят пасмурные. Мелкой пудрой сыпется снег. Стоит показаться солнцу, все мгновенно поплывет. Неожиданно мимо нас прошли три машины. Какое счастье — мы не одни!
К вечеру подморозило, пошли и мы. Через 40 километров наледь. Низина залита водой, где дорога непонятно. Стоит машина, водитель чертыхается: «Где пропали, я вас жду три часа! Идите следом за мной, тут такая яма, вытаскивать вас уже будет некому». Вывел нас, просигналил и умчался. Кто мы ему? Совершенно чужие люди. До сих пор вспоминаем его с теплотой. Пусть у него в жизни будет все хорошо. Осталось около десяти км до выхода из зимника и показалось солнце. Больше оно уже не пряталось. Дорога на глазах стала чернеть. Как только выехали на Тас-Юрях, поели, попили чай, зашторили окна от солнца и легли спать. Спали сутки. За это время хорошая дорога до крестов (перекресток) «раскисла», пожалели, что останавливались. Пока спали, нас «зафиксировали», успокоились за груз, будить не стали. После нас, еще две машины через несколько дней прорвались. Повезло, что ночами подмораживало. Мы их видели — стояли «по уши в грязи» на транзитке в Мирном. Будут ждать начала навигации, чтобы вернуться домой.
Едем дальше. Этот зимник мы заканчиваем. Радует, что солнце за тучами. Но тепло. Вытащили из ямы двух красавцев «Фредов». Машины и водители из Питера и Екатеринбурга. Смотрю на них с жалостью — дальше будет хуже, с такими колесами и низкой посадкой. Впереди мари и колея «выше крыши». На дороге снова глухари, одни сидят на кучах с гравием и песком, другие без страха семенят впереди машины. Пока искала фотоаппарат, проехали, остался только этот замаскированный.
Люблю это время, за бесподобные облака до самого горизонта и что едем домой.
Уложены последние сумки с вещами и продуктами. Все, в путь! О времени выезда детей не предупредили. Поехали без проводов и лишних муси-пуси. Не успели отъехать и сорока километров, выстрелило колесо. Начались первые материальные потери. Муж чертыхается, переодевается в робу. Мороз крепчает. Сижу в теплой кабине с чувством вины. Хотя понимаю, вины моей нет, да и помощник с меня в данном случае — ноль. Вечереет. Сделали колесо, едем дальше. Перед поселком остановились на ночлег. Двигатель не глушим, работает печь. Мороз 48 градусов. Давненько нас не «радовали» морозы. Утром снова в путь. Усть-Кут тоже не порадовал. Без работы стоим неделю. Впустили в бокс, тепло. Саша ремонтирует машину — в дороге выявились недоделки.
Наконец грузимся. Основная тяжесть ложится назад. Полуприцеп присел. Просьба развернуть груз не услышана, т.к. охране на выходе из терминала обременительно подниматься на машину, чтобы посмотреть пломбы на контейнере. Может, инструкция такая, но их пишут люди.
Идем по «марковской» дороге. Дорога хорошая, подъемы подсыпаны. Но снова выстрелило колесо на полуприцепе. Причем хорошее. Сказывается неправильная загрузка.
Вышли на зимник. Ах ты, вольница-зимник! Оказывается, я за тобой соскучилась.
Фотографии зимника. Прошу за качество не судить, т.к. «работал» не профессионал. Большая часть фото сделаны через двойное лобовое стекло (зимний вариант) из кабины по ходу движения, из-за чего фон голубоватый. Фотоаппарат долго «думает». Пока сфокусируется на каком-то кадре — проехали. Чтобы сделать ночные снимки нужно останавливаться, как это видно по фото, где машина загружается нефтью, а в стороне горит газ.
Медвежонка не убивали. Произошел несчастный случай. Самый надежный транспорт — лошадь!
В следующие рейсы на терминале пошли на уступки, грузили так, как безопаснее везти груз и с наименьшими финансовыми потерями для водителей. Как будто это нельзя было сделать сразу.
Познакомились с семейной парой из 54 региона, которые на зимнике вместе уже восемь лет. Рассказали, как однажды не смогли весной вырваться с Олекминска и пошли по реке Лена на Якутск, через Тынду, домой. Мы ездили несколько раз весной по реке Лена. Но это всего несколько десятков км, а они шли сотни. Перекосы и торосы, вода под колесами. Жуть. Им досталось! Не люблю и боюсь в такое время ехать по воде.
На 2 пике уже мы
---
Не мог взять подъем. Через несколько дней на другом подъеме, примерно 60-80 км. от первого. Когда проезжали, видела глаза водителя — в них такая усталость.
Спуск. Фото для наглядности. Под припорошенным снегом сплошной лед. Черные полосы — следы торможения.
Наверное, судьбой было предрешено оказаться в этих краях. Еще в 80-х годах видела сон: дорога до самого горизонта, очень низкие облака, моросит холодный дождь, на обочине камни и вода, жиденькие низкорослые деревья. И кто-то мне говорит — это Якутия. Проснулась, целый день ходила под впечатлением. Настолько все было реально , даже запахи и холод. И вот через много-много лет я узнала это место по дороге на Айхал! Остановились, не могла поверить своим глазам, словно снова вернулась в сон. Муж помнит мое удивление. Мы не раз проезжали то место по пути в Удачный или Айхал. Того чувства уже не было. Небо стало другим.
Много удивительного происходит в дороге. Лет 5-6 назад, где-то в марте, когда мы ехали по перекосам, пошел сильнейший снег. Такого никогда не видела. Дворник не справляется. Молюсь, чтобы не было встречных машин — колея одна, разъезды не видим. Останавливаться нельзя. Со страхом ожидаю крутой поворот с сильным перекосом. Боюсь, что поедем прямо. Там и в ясную погоду машины ложатся. Вот-вот должен быть поворот. Небо и земля одного цвета. Едем практически на ощупь. И вдруг произошло невероятное, открылся кусочек неба и солнечный луч упал прямо на поворот с перекосом. От машины в метрах 15-20. Мы проехали, и нас снова окутала снежная мгла, но перекосы за опасным участком заканчивались. Проехали еще с километр, остановились в «кармашке», пережидали снегопад. А в это время из-за непогоды у Непы произошла трагедия — водитель не увидел на дороге «Буран».
Я не могла не рассказать эти истории, т.к. мне они запомнились на всю жизнь. Я знаю, многие водители могли бы рассказать более потрясающие случаи, чем мои.
Каждый год зимник не устает собирать дать здоровьем, жизнью, разбитой техникой. Едва не совершили ДТП и мы. От пикета 240-й до «Светы» есть два плохих места. На одном из поворотов с перекосом вылетает «иностранец» с тралом. Вместо того чтобы избежать столкновения и уйти в сторону или на худой конец подставить трал, машина остановилась. Водитель вошел в ступор, покорно ожидая ЧП. Буквально в сантиметрах от чужой кабины муж вырвал из колеи полуприцеп. Машина осталась стоять. А ведь мы его сейчас чуть не размазали. Происходило все быстро, молча. Но муж снял рубаху — спина была мокрая.
И где-то здесь же через некоторое время у мужиков не выдержали нервы, схватились за оружие. Трезвые, далеко не в щенячьем возрасте. Кто их знал, удивляются. Гнев затмил разум, в результате трагедия.
Наверное, как и везде на дорогах. С одним отличием — мы многие друг друга знаем. И потому как-то становится не по себе от очередной плохой новости.
Именно здесь начинаешь ценить наших дорожников. За то, как следят за дорогой. Познакомилась с дорожной организацией «Мотор», посмотрела их борьбу с наледями. В течение всей зимы, из родников с горы, вздыбливаясь и обрастая льдом, медленно сползает вода. Удар ломом по вспученному льду — фонтан до двух метров. До возведения моста на Большой Тире всегда была наледь. Ох, достали они нас!
Утро. Дорогу за ночь по морозу накатали, почти как асфальт.
Дошли до Гаженки. Скоро площадка перед пикетом будет забита полностью. Сходили в баню. Баня — самая большая радость для меня.
У меня сегодня ночью кто-то все грядки истоптал.
Это, наверное, геологи.
Да нет, следы-то человеческие.
Несколько лет назад по зимнику бегал БМП с пиратским флагом. Черный флаг и на нем нарисован белой краской череп с костями. Было потешно и приятно, что люди не «киснут».
Даже страшно подумать, что здесь будет через недели две, а может раньше.
Едем дальше. Начался лес. Машин нет, дорога как зимняя, нет ни грязи, ни колеи. На видимом друг от друга расстоянии «кармашки» для разъезда машин. Грамотно. Сразу видно думают о водителях.
Чону прошли благополучно. На служебной территории Алроса стоят грейдера. Видно ждут свои машины с грузом, что бы сопровождать до выхода из зимника. Площадка перед пикетом полупустая.
Трудно поверить, что на этой площадке в 1997 г. стояло 50 машин, не сумевших вырваться весной с зимника. Была среди них одна машина с водкой. Так вот, летом сюда пешком приходили мужики из ближайшего поселка. За сто километров! Да тьфу, подумаешь, 100 км., если такой «отстег» впереди «маячит»! Ну чем не вольница?!!
Мы зашли, попрощались с работниками пикета до следующего зимника, поехали дальше. Идет снег, колея уже стала глубже. Несмотря на то, что нет солнца, тает. Упорно продвигаемся к намеченной цели. Несколько раз хотели остановиться, но на счастье почти нет встречных, поэтому решили потихоньку двигаться. Машина пытается сложиться то в «ножницы», то выскочить на обочину. Но мы идем медленно, поэтому обходимся без приключений и осложнений. Чуть не выкинуло на обочину встречную машину с грузом. Впереди пикет «Воробей», площадка пустая. Это уже говорит о том, что на зимнике остается все меньше машин. Не хотят рисковать. В баню уже что-то не хочется, но идем. Меня буквально «штормит». Приготовить обед тоже сил нет. Поели в столовой. В столовых почти не питаемся — у Саши желудок общепитовскую еду не воспринимает. Обычно готовлю в машине.
Сегодня мы хорошо потрудились, прошли больше ста километров. Впереди, внизу п. Непа. Ну и овраг образовался! Он и раньше был, но очень сильно за прошлое лето увеличился. Дорожники работали, однако гора от этого стал круче. Не дай Бог, какая машина не возьмет подъем, сорвется.
---
Лед на Нижней Тунгуске еще не проломился, идем по воде. Однажды мы проезжали уже по дну. Не глубоко, но страшно. И как тот раз подъем с воды не взяли — накатано, лед. Вышла с машины, фотографирую, как Саша делает повторную попытку вылезти на берег. Таких попыток было несколько. Вылезли. Едем дальше.
Снег прекратился. Идут машины. Утро. Впервые увидела горностая, чуть больше бурундука. Много же их надо на мантию! Пасмурно, небольшой морозец. Заранее стараемся выйти из колеи, если видим встречные машины. Перед машиной выходить не советую. Выкинет. Неделю назад здесь были ручьи и грязь. Шли только по ночам, а сейчас идем и днем. Благодаря снегу и небольшому морозу продлилась жизнь зимника.
Свернули на буровую. Много снега. Впереди нас прошел трактор и одна машина. Идем потихоньку. Проехали отработавшую буровую, вернее территорию, где когда-то стояла буровая. Очень хочется посмотреть на старинную деревню Токма. Есть она, в самом деле, или нет? Нашли старую, почерневшую от времени дощечку с названием деревни. Туда свернул трактор. Ой, как хочется посмотреть! Это мы любим. Но не с нашим грузом. Наши сомнения рассеяли, попавшие навстречу две машина. «Урал», с коммерческим грузом и джип. Едут туда в первый раз. Зашли на зимник с обратной стороны. Это нас удивило. Сколько ездим, впервые слышим, что, минуя часть зимника и марковскую дорогу, можно выйти к ж.д. Экономия — сто км.
Нашла Токму в Интернете. Жителей всего 95 человек, сообщение с миром только по зимнику, нет связи. Промышляют рыбалкой, охотой, добывают пушнину.
Очень хороший лес. Следы зверей. Зимовье, одно на берегу неплохой речки, другое у дороги.
На исходе осень. Холодный ветер дует с заснеженных гор. Все чаще вспоминаю зимник. Между делами откладываю вещи, которые возьмем в дорогу. На этот раз точно — ничего лишнего! Каждый год привозим с рейса нераспечатанные за зиму коробки со стойким запахом не то солярки, не то еще чего-то бичевского. Незаметно прошло лето, как сквозь пальцы улетучились заработанные на зимнике деньги. На ремонт машины, колеса, на какие-то другие дела. «Олигархи» зимника снова в нужде. Так и живем! Несколько раз звонили знакомые из Якутии и Усть-Кута. Кто-то, как и Саша, ремонтирует машину. Кто-то работает. Предлагали работу и нам, но у нас к тому времени машина была разобрана. Предупредила мужа, что в этом году еду в последний раз. Смеется: «Ты со мной еще тридцать лет будешь кататься». Да я бы не против, вот только года как назад отмотать? Мечтать не вредно. Жалею ли я, что столько лет ездила с мужем по зимнику? Нет. Прежняя работа до пенсии и работа на зимнике, это две разные жизни. Между ними даже параллели никакой.
Когда впервые приехала в Мирный, этих скульптур не было. На том месте стоял старенький дом.
Светлые пятна на дорогах зимника — это пикеты, где столовая, баня, отдых.
ДО 2010: От начала треда
ВЕСНА 2011 >>327342516
ЗИМА 2011-2012 >>327343271
В надежде на работу пришли баржей в Якутию. Ленск после наводнения. Проезжаем мимо деревянного дома, в наводнение он не уплыл, удерживали провода, но когда ушла вода, «присел» на легковую машину.
Приехали в Мирный. Пока стоим. Наконец едем за контейнером в порт в Ленск. Дорога от Мирного 220 км. Машин много, пыли еще больше. Жара, в кабине душно. У реки Нюя остановились, чтобы искупаться и перекусить. Вода в реке теплая. Вот уж никогда не думала, что северные реки такие теплые. В порту узнаем, что на Лене из-за столкновения судов перекрыт фарватер, и груз наш задерживается. От столкновения утонули два груженных КАМАЗа и «Волга», погибли люди. Надо же, как раз на этом теплоходе мы пришли месяц назад. Очень жалко людей, может кого-то знали.
Работа непостоянная, стоим часто. Настроение не очень. Звоню дочери «Как ты, держишься?». И как всегда бодрый голос «У нас все нормально, не переживайте». Но я-то знаю!
Ездили в поселок Светлый, с цементом на ГЭС.
Светлинская ГЭС на Вилюе. Стройка началась в 1979 г., остановилась в горбачевское «ля-ля», в 90-е в ельцинскую «эпоху перемен», снова не до стройки. Ржавеющее оборудование, горы окаменелого цемента. Строительство возобновили, когда ГЭС в 1999 г. купила АК «Алрос». Самое выгодное вложение денег в этом регионе. Если не ошибаюсь, эта первая ГЭС в нашей стране, сданная в эксплуатацию в 21 веке. (?)
---
Загрузились в Нюрбу. В эту сторону едем впервые, очень интересно. Хочется посмотреть на новые места. На посту вернули в город, стоим возле учреждения несколько часов. Нужного нам человека нет. Наконец, приехал. Листая накладные, документы, начинается разговор: «Господин ..., а вы понимаете, что спаиваете мой народ? Не боитесь, что я сейчас кое-кому позвоню, и вас встретят в тайге?» Странный разговор для государева слуги. Обычно мы другие слова слышали на Большой земле: «Братан, за проезд платить надо...». Там-то «родня», черт возьми! Потому и братками, наверное, прозвали. Приехал грузоотправитель, остался разбираться, а мы в Нюрбу. Неприятный осадок от разговора остался. Говорят, предупрежден, значит вооружен. Но мы забыли о предостережении. Радовались, что есть работа и красивейшей природе, которая перед нами открылась. Впереди, на пригорке в лучах уходящего солнца, играющие кони. Встают на дыбы, хвосты веером. Остановились, любуемся, трогаемся потихоньку, боясь спугнуть эту красоту. Но кони, увидев нас, стремительно убегают в лес. Как мираж, вот только что были и их уже нет. Трогает уважительное отношение якутов к своим уже несуществующим поселкам. Озера, луга, у дороги стела со списком бывших жителей и названия деревни. А в одном месте, в отдалении, признаков деревни не осталось, но сохранилась древняя, не то часовенка, не то церквушка. Рука видно у людей разрушить не поднялась. Прошли дожди, хорошо за неделю до нас. На дороге местами жуткая колея. Но и сейчас идем как по мягкой подушке, боясь провалиться. Перед Нюрбой нас встречает хозяин груза с женой. Спрашивают, почему долго едем и что волновались за товар. На вопрос, что может случиться? Ответили уклончиво, что всякое бывает. Разгрузились, возвращаемся в Мирный.
Проходит лето, осень. Живем в Мирном у озера. Подкармливаю местную рыбешку.
---
Подхожу к береговому камню, стучу по нему камушком и слетаются к берегу огромное количество большие и маленькие рыбки. К концу лета подросшая малышня еду брали с ладони, а крупнее кружили в глубине, собирая крошки. Потом сторож мне говорил: «Ну и прикормили рыб, меня не признают, кружат вокруг, ждут вас». Каждый раз, когда возвращаемся с рейса, еще не видя из-за поворота машину, но узнавая нас по звуку, навстречу бегут собаки и черная козочка. Я даю Саше пакет с костями, с кусками хлеба, которые приберегли для них в дороге. Потешно наблюдать, как перед Сашей прыгают собаки, а козочка, смешно разбрасывая копытца, бежит следом, поддевая сзади рожками, напоминает о себе, что и ей нужен лакомый кусок. К осени муж сделал для них большую конуру, и странное семейство зажили вместе. Кроме одного, у которого собачья гордость не позволяла делить конуру вместе с козой.
Часто по дороге мы и другие водители останавливались на «островах сокровищ» в Ленске, Заре, Мирном и в Айхале. Так мы назвали свалки с металлоломом. После того, как стали обновлять автомобильный парк в этом регионе, на свалках оказывались очень даже нужные вещи для МАЗа. Бывало, находили еще в заводской упаковке и смазке.
Вышли первые машины с зимника. И мы пошли на Усть-Кут, Я рада, что-то заработаем. Машин на зимнике мало. Даже пикеты еще не везде открылись. Проходим поселок Непу. Спуск к Нижней Тунгуске со стороны Усть-Кута в те годы шел не прямо, а вдоль горы с перекосом. Машины часто переворачивались, и на обратном пути подъем брали с трудом. Как-то едем рано утром, а внизу догорает машина с товаром. Сейчас спуск идет прямо к реке, прямую дорогу «проторила» машина с фурой. У машины отказали тормоза, влетела она в ельник в «полный рост». Когда мы проезжали мимо, возле машины никого не было. Вокруг все истоптано, наверное, перегружались. Я не знаю, остался ли живым водитель. Никогда не спрашивала о нем. Для себя мы решили, что он успел выпрыгнуть и остался жить. И пусть будет так! Позднее дорожники по его следу пробили дорогу прямо к реке.
В Усть-Куте загрузились, вернулись в Мирный перед Новым годом. Новый рейс сразу после праздников. Прошли Таас-Юрях. Вышли на зимник, дорога хорошая, встречных нет, идем быстро. Где-то через 50 км. резкий поворот и речушка. Под провалившимся льдом пустота. Кто-то уже залетал, лежат вылетевшие стекла. Торможение на повороте дает неожиданный результат, фура начинает медленно заваливаться. Саша кричит: «Держись!» И мы влетаем в ручей. Удар, второй! Про третий уже не помню, был он или нет? Единственно, что успела, наклонилась в сторону мужа, спасая голову от удара о крышу кабины. Стоим. Я не могу кричать, не могу стонать и даже говорить не могу. А Саша все спрашивает и спрашивает «Что! Где! Ну не молчи же!». Сердце бьется через раз, выпрямиться не могу, лежу, в голове — все, у меня оторвались почки. От болевого шока перехватило дыхание, нет голоса. Показываю на воду. Догадывается, наливает. Глотать не могу. Обтирает мне мокрой ладонью лицо. Осторожно укладывает в спальник, возвращаемся. Нет обезболивающих. Вторые сутки муж не спит, заставляю его лечь. Сама в полудреме, боль не дает уснуть. Через 20 часов мы в Мирном. Приехала скорая, меня снимают с машины, ставят на ноги...! О-о-о, а не могли бы понежнее?!...
И вот я в травматологии с переломом позвоночника. Красиво жить не запретишь! Отдыхаю, лежу, плюю в потолок. Нет, в потолок не плюю, лежу все время на животе. В отделении все палаты забиты, у каждого свое. Есть несколько водителей с обморожениями и переломами, один с открытым переломом. У нас в палате лежит женщина-охотник. Внизу под нами хирургия. Привезли парнишку после сильного ДТП. Несколько ночей ему было очень тяжело. Слышимость хорошая. Переживали за него всей палатой. Пугались, если вдруг замолкал надолго.
Боли возвращаются вечером. По всему отделению начинаются стоны. Сестрички всем ставят обезболивающие, снотворные, что бы смогли уснуть. Через неделю не выдерживаю, зову уролога. Почки действительно ушиблены. Капельницы, уколы и мне становится легче. В Мирном у меня мало знакомых, но на мое удивление проведывали почти каждый день, иногда малознакомые люди, говоря — мы знаем, как это тяжело в чужом городе в беду попасть. Низкий всем поклон! Все, что произошло со мной — я думаю, мне в назидание. Я тогда сильно разочаровалась в людях.
Вечером, уткнувшись в подушку плачу и от боли и от жалости к ребятам дальнобойщикам. Сегодня рассказали об отце и сыне с Большой земли, шли они с товаром в сторону Сунтар и где-то там их остановили. Машину отогнали в лес, товар выгрузили, а ребят закрыли в контейнер. Морозы стояли под пятьдесят. Замерзли они. Нашли их охотники. Плачу и вспоминаю, как встречаясь с машинами перед Новым годом, здоровались, кто-то сигналил, кто-то махнул рукой. Почти все везут не свой товар, а под заказ. Платят водителям за перевозку. Убивают за чужой груз. Вернулся с рейса Саша. Спрашиваю его, может это неправда? Говорит, правда, и что все на зимнике в шоке.
Весна. Начала передвигаться со стулом, держась за спинку, толкая его впереди. Позади унизительная беспомощность и зависимость от других Прямо на футболку наложили гипс. Гипс застывает, грудную клетку и ниже пояса начинает стягивать. Надо же, а у меня фобия! Ощущение сдавленности, паника, не хватаем воздуха, сердце колошматит. «Побежали» с другим стулом к окну. Смотрю в весеннее небо и на прохожих. Постепенно успокаиваюсь. На следующий день в лежачем положении поехали домой. Приходят внучки, стучат по гипсу, смеются: «Бабушка, ты у нас черепаха Тортила!». А то! Сидеть пока нельзя, месяца два еще лежу. А в голове уже крутится, смогу ли я вернуться на зимник?
Снова зимник. Саша от меня отбивается, заставляя оставаться, но договорились, если будет плохо, вернусь домой. Ничего, нормально, месяц корсет не снимаю. Страхуюсь.
Подобрали в тайге серенького котенка. Уже вырос. Это второй котенок, первый остался дома. Четыре утра, стало тепло, идет крупный снег, облепило стекла. Надо трогаться, пока не засыпало подсыпку на подъемах. А живность так и будет спать на теплой панели, скатываясь то в одну сторону, то в другую по ходу движения.
Любимое место — на панели тепло, и «... мне сверху видно все, ты так и знай...»
Где же эта несчастная машина? И совершенно неожиданно за небольшим подъемом, когда мы уже видим потерпевших, и собираемся проехать мимо, сзади выскакивает КАМАЗ и перекрывает нам дорогу. Вот уж где закон подлости! Все происходит быстро, мгновение и мы ляжем на собранные коробки. Стоящие рядом с коробками мужики бросаются врассыпную. КАМАЗист тоже испугался, рванул машину, мы успеваем накренившейся фурой вернуться на дорогу. Муж: «Еще немного, и я бы добил остальные коробки. Хотя бы знак поставили...». А у меня в ушах стоит стук возвращающихся колес на землю. Уже потом, в Мирном, когда разгружались на акцизке узнали у ребят, что залетели они почти на 250 тыс.рублей. Если есть деньги, рассчитаются. Если их нет, то залезут в долги или будут отрабатывать, делая бесплатные рейсы на хозяина. Залеты бывают разные, то заморозят фрукты и овощи, то даже «сварят». Такое происходит от неопытности, когда боясь морозов, не выключают подогрев в фуре. Часто машины вместе с товаром горят. Честно говоря, нельзя заранее предугадать, что произойдет через какое-то мгновение. Но за все расплачивается водитель. Так и живем!
Выстрелили сразу два колеса. На наледях от удара об лед сломалась балка.
Часто в дороге вспоминаем кинофильм с артистами Дуровым и Бюль-Бюль-Оглы «Не бойся, я с тобой», где мимо чабана проносятся на лошадях, стреляя горцы. Чабан смотрит им вслед и говорит: «Какая интересная у людей жизнь! Туда едут — за ними гнались! Оттуда — за ними гонятся!» И так же «не скучно» живет весь дальнобой, на зимнике, на федеральной трассе! Порой трагично.
За р.Непой через Нижнюю Тунгуску взяли подъем, остановились, пьем чай. Следом поднялся КАМАЗ. Подходит водитель и спрашивает «Батя, это последний подъем? Впереди горы и перекосы еще будут?» Едет в Ленск. Сказали, как есть. Уходит, чертыхаясь и матерясь, что вот я такой-рассякой, никогда бы, если знал, не поехал, и что страху натерпелся на перекосах. Загружен он конечно хорошо, машина даже присела. Да и тяжело одному, если что случится, без напарника. Но прошел он остаток пути нормально, мы его нигде не догнали. И кто знает, не было ли это началом его работы на зимнике?
Немного фотографий последних лет
Кого-то выкинуло с дороги
АНОМАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ
@
НЕ СМОГЛИ СНЯТЬ
@
ПОТЕРЯЛАСЬ ФЛЕШКА
Здесь проходил нефтепровод малого диаметра. Сейчас его демонтируют, трубы перевозят
Весна. Пикет «Гаженка». Геологи возвращаются домой
Тоже транспортное средство по хозяйству
---
Посовещавшись, домой не вернулись. Начало апреля, предложили рейс с оборудованием в Саскылах. Успеем, там еще морозы. Я в предвкушении от поездки по новым местам. Дорога до Удачного хорошая, далее зимник, дорога по реке, через Анабар. Увы! Поездка не состоялась. Нас предупредили, что грузоотправитель еще за прошлый год не расплатился с водителями. Что ни делается, все к лучшему. Хорошо, что не поехали. Все равно северного сияния, какой видел там Саша, не увижу. А экстрима и так хватает.
Весна в полном разгаре, начались белые ночи. На озеро слетелось множество перелетных птиц. Какая красота! Одни отдохнув, улетали, садились на озеро другие. Прилетел лебедь. Один. Два дня тоскливо кричал, звал подругу. Из-за него расстроилась и я, не могла уснуть. Муж ворчит, успокаивая меня, говорит, что женщины они все такие, разлетелись где-то, а он тут, видите ли, раскричался. Я смеюсь, и правда, что это я на себя еще и птичьи заботы взяла!
Поселок городского типа, основан в 1962 г., расстояние до Мирного 500 км. Перед Айхалом поселок Дорожный. У дороги и в самом поселке целыми полянами колышутся на тонких и длинных стеблях крупные пушистые белые кисточки. Название цветов не знаю, но на болоте их можно встретить часто. У нас они гораздо мельче. Уже с конца августа стали наблюдать северное сияние бирюзового цвета. Я б там жила, хоть одну зиму!!! Мой сват-геолог предупреждал, что поблизости проводили подземные ядерные испытания в 70-х годах. И что бы мы не сильно наслаждались местной водой.
Летом были рейсы на Айхал и Удачный. Расстояние от Айхала до Удачного 75 км. Но всегда казалось, что далеко, попадали в снегопад.
Август. На фотографии идет мокрый снег, автобус с Удачного выкинуло с дороги. Хорошо недалеко, дальше сплошные камни (пик 2)
Нам нравилось туда ездить летом. В белые ночи я редко ложусь, любуюсь природой. Потрясающие закаты. Не успеет солнце сесть и даже лучи за горизонтом продолжают освещать облака, а солнце уже снова встает. Боже мой, какое там небо! Однажды снова поехали на север, по дороге остановились, Саша лег отдохнуть, я читаю. Боковым зрением замечаю какое-то движение. А это лиса вдоль дороги несет в зубах крохотного лисенка. Эвакуируются. Со стороны реки Вилюй вырубается кустарник, наверное, под затопление. Сижу, боясь шелохнуться, и спугнуть заботливую мамашу.
Видели на трассе оленей, лосей, рысей и зайцев. Но особенно запомнилась встреча с медведем. На 12 км от Ленска, за Шаман-горой, мы не стали останавливаться в кармашке, где пыль и машины, а решили отъехать для отдыха на лесную дорогу. Проехали немного, впереди, из лужи встает огромный, с большого теленка, медведь. Таких громадин вижу впервые. Плоский, как доска, мокрая и грязная шерсть висит клочьями. Не побежал, пошел спокойно, видно в душе чертыхаясь на нас, что не дали отдохнуть от жары и комаров. Медведей издали видели много раз, когда ездили, ходили за грибами и ягодами, были в походе. Но с определенных пор стала трусихой. Тот медведь лежал у ольшаника, я в двух шагах от него срезала грибы. Наклонюсь, что-то вроде рычит или урчит. Подниму голову, тишина. И так несколько раз. Повернулась к нему, что бы срезать очередной масленок. Я собак боюсь, а тут лежит такая глыба! Смотрим друг на друга. По-моему у меня даже загривок дыбом встал. Отвернулась и пошла, постукивая по ведру ножом. Понимая, для него я дичь, побегу, мне конец. Затылком, спиной прислушиваясь к каждому шороху. До машины шла, кажется, вечность. Вышла, рассказываю. Муж смеется: «О чем разговаривали, что новенького узнала?». Позже сказал, что сразу поверил. А шутил, что бы разозлить или обидеть, вывести меня из шока. Тоже мне, психолог! Но с машины смотреть не страшно. Вернулись на дорогу. Предупредили ягодников, которые собирались заходить в лес. Они тут же сели в «Жигули», уехали. И мы поехали, спать расхотелось.
А посвежее нет ничего?
Тут некоторым годиков меньше, чем этой графомании.
---
Весна 2011 г. Утро, дорога пока еще подморожена
Машины идут тяжело, с натугой. В самые сильные морозы везем теплый груз. Подогрев в фуре включаем и выключаем периодически через каждые два-три часа. Спим по очереди. Остановились на пикете. Почти все пикеты в низине, где морозы за пятьдесят. Машины окутаны морозным туманом и выхлопными газами. Кажется, даже ветер замерз, ни одна веточка не шелохнется. Сходили в столовую. Саша лег, я читаю. Это я думаю, что читаю, на самом деле уснула сидя. Просыпаемся сразу оба. Проспали! Саша бежит смотреть термометр в фуре, показывает внутри минус 18! Надо что-то делать, от пикета уходить нельзя. Открыли фуру. А у нас просто заглючил термометр! Саша садится в машину, облегченно улыбается. Сижу, молчу…и начинаю плакать. Думала, мы снова в долгах. Нервы сдали. Открывали фуру, нарушилась герметичность. У дверей стояла иркутская минеральная вода, замерзла. Двадцать ящиков забрали себе. Хозяину заплатили. Несколько ящиков дали вахтовикам, где останавливались в Мирном. Воду пили, мыли голову, умывались, кипятили чай. И смеялись над собой, что так круто мы еще не жили.
В такие морозы водители стараются в ночь с пикетов не выходить. 150-й километр, на площадке стоит одна машина. В кабине горит свет, водитель провожает нас взглядом. Решили перекусить и двигаться дальше. Там на подъеме, в лесу значительно теплее, хотя и ближе к космосу! Через некоторое время — стук в дверь. Садится рядом с мужем молодой человек. Угощаем чаем. Разговариваем, идет в Мирный. Решил не рисковать, подъем ночью не брать. И вдруг говорит: «Так тяжело на душе и поделиться не с кем. Скажите, что делать, как поступить? Я живу и работаю ради семьи. Ребенка и жены. А тут приезжаю, узнаю, жена изменяет. Весь мир перевернулся! Жить не хочется» Муж мой сразу и конкретно: «Уходи от нее, зачем тебе …. Найдешь лучше, еще спасибо скажешь». «Не могу, ребенка жалко и без нее не могу». Сидим, молчим. Что сказать? Чужая семьи — потемки. Саша говорит: «Хочешь сохранить семью, бросай эту работу. Устраивайся в своем городе, будешь всегда рядом с ними. А там, глядишь, наладится все». Мы уходит, а я часто вспоминаю ту морозную ночь, и водителя сидящего в освещенной кабине с горькими мыслями. «…Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зло, все покрывает, все перенесет… Любовь никогда не перестанет». Не мои слова, из Библии.
Второй год по зимним дорогам ходят какие-то люди, делая зарубки на деревьях, ставя вешки на обочине. Что происходит, не поймем? Неужели собираются делать дорогу? Спрашиваем на пикете, одни говорят, что дорогу. Другие, что здесь пройдет нефтепровод. Какой нефтепровод, такая даль, откуда деньги? И закрутилось-завертелось и даже очень быстро! Но ПЕРВЫЙ «Фред» на Якутию пошел еще по старому зимнику, где перекосы, дорога в одну колею! Все жалели машину, сочувствовали водителю. Выбирался он с зимника, наверное, больше двух месяцев. Это была целая эпопея. Я все не могла поверить, как он умудрился пройти перекосы с узкими поворотами и с дорогой в одну колею? И как вообще эта махина вписалась туда?! Интересно, как он сейчас, «Фред» на ходу, или зимник его все- таки добил? Прошло три или четыре года. Зимник на глазах стал меняться. Вырубаются просеки, завозится оборудование и трубы, построили ПНСки. Убрали перекосы, появились подсыпки на подъемах, дороги стали шире и лучше. Много новых машин, а «Фреды» давно перестали кого-либо удивлять.
И все-таки зимник остается зимником. Хорошая дорога январь-февраль, если снежная зима, то и декабрь. Но с марта начинается колея, обнажаются прошлогодние весенние промоины, ребристые и острые корни деревьев, ямы. Становится все глубже и глубже колея на открытых участках, на марях и болотах. Даже бывшие перекосы начинают по-прежнему собирать дань за проезд. Не относитесь к дороге по зимнику легкомысленно. Берегите себя!
Лесные речушки. На вид речки невзрачные, неприметные. Если появилась вода, кажется небольшая наледь. Где-то поставлены вешки на переезде, где-то их вовсе нет. Именно в таком месте у нас однажды от удара об лед сломалась балка на фуре. Нельзя относиться с пренебрежением к таким переправам. Хотя переезды дорожниками укреплены, но речки умудряются даже среди зимы вскрываться, образую огромные наледи, собирая сотни машин с обеих сторон. Груза в последнее время возят до 60-70 тонн. Весной идем по воде с осторожностью, провалиться можно до двух и более метров. И не дай Бог в конце зимника оказаться в дороге между вскрывшимися речками, тогда, как говорят водители: «Все, вилы!» Одна надежда на дорожников.
Как машина проваливаются, видела. Машин скопилось с десяток. Одна попала в яму, пытаются ему помочь. Самый нетерпеливый пошел в обход. Вроде уже почти вышел, и вдруг фонтаном брызнули снег и вода. Машина почти наполовину ушла под лед. Водитель с трудом открыл кабину. Следом на выручку поспешила другая машина, точно так же провалилась. Ну-у, все! Приехали! Теперь работы не на один час.
---
Речушка Гаженка. Года три назад в этом месте речка вскрылась. Переправу нашли и сделали километра через два, без заезда на пикет.
---
И напоследок. Скоро снова заработает зимник. В некоторых местах дорожники подняли дорогу, разъезжаясь, будьте внимательны и осторожны. Мой совет касается новичков. Не съезжайте с накатанной полосы слишком далеко, стоит колесу провалиться в снег, вас начнет стаскивать с дороги. За снегом не видно край обочины, можно положить машину. Весной я мужа несколько раз предупреждала об опасности, он только посмеивался: «Что это с тобой, труса празднуешь или вспомнила, что женщина?» Ха-ха, очень смешно. Правда, потом понял, что рискуем зря. «Празднуйте труса» с умом, не создавая помех встречным машинам.
На этой фотографии видно, как машины разъезжались. Здесь дорога приподнята и края обочины не видать.
ЗИМА 2012
Присели на дорожку, огляделись, помолчали. Что нас ждет в этом сезоне на зимнике? Будет ли работа? Не будем гадать. Поехали! Кабина, как всегда, забита вещами, но дня через два все рассосется по другим места. Без приключений прошли перевал Даван. На узком участке удачно разъехались с двумя встречными машинами. От пос. Кунерма дорога пошла шире. Между Ульканом и Магистральным заночевали. Эти два поселка родились в 1974 г. с началом строительства БАМ. Сейчас постепенно приходят в упадок, но пока еще не в запустение, как многие подобные БАМовские поселения. Раньше, когда возили коммерческие груз, из Мирного шли через реку Лена, город Киренск, Магистральный, не доезжая Улькана сворачивали на Жигаловскую дорогу. Зимником эту дорогу не назовешь, добирались до Иркутска быстрее, чем через Братск. Но с грузом возвращались через Усть-Кут.
Усть-Кут. Вторую неделю в ожидании рейса. Несмотря на морозы зимник ненадежный. Некоторые пошли, намучались, проваливаясь на марях, речушках. Наконец и мы загрузились. Потеплело. Дорога блестит, но подъемы подсыпаны. Идем потихоньку. Ночь, на пикетах посапывают выхлопными трубами и чихают во сне машины. Еще с высоты марковской дороги видим, как за рекой Мал.Тира мигают подфарниками не взявшие подъем машины. По рации слышны обрывки речи и слова «…да тут сплошной лед…». Спустились к реке, на подъеме прошли мимо фуры. Мужики подсыпают гравий и долбят лед. Все, мы наверху. Стоят несколько машин, то ли ждут товарища, то ли облегченно отдуваются, что позади первый на зимнике капризный подъем. На сегодня мы программу выполнили, надо искать карман для отдыха. Но найти кармашек оказалось непросто. За лето на зимнике потрудились дорожники. Дорога приподнята, исчезли известные нам места отдыха, а где остались, уже занято. Едем дальше. Нашли участок дороги шире, остановились. Сейчас главное, чтобы ночью было меньше машин, иначе не выспимся. И хотя машины громыхая шли, и мы их слышали, но не просыпались. Сознание продолжало фиксировать, но усталость брала свое.
Крутой спуск с марковской дороги к реке Мал.Тира. В гололед обычно уходим на объездную. С грузом опасно — машина срывается или складывается в «ножницы». В мороз и когда дорога держит крепко, поднимаемся здесь. Первые года объезда не было, всеми силами карабкались по этой дороге. И каждый раз происходили ДТП. Дальше за мостом первый подъем на зимнике, где стояла фура.
Проходим мимо летних построек. Рядом с машинами в 150 километрах от начала зимника жили водители. Не смогли проехать до пикета Ужман и не вырвались назад весной 2011 года. Летом, когда высох грейдер, вернулись домой. Весной и в начале лета в самое слякотное время. Красная глина делается, как раскисшее мыло. Повезет, если не будет дождей. Вообще в прошлый зимник осталось много машин. Наши знакомые не вышли с зимней дороги на Оленек. Забирать машины поехали только в январе 2012 г. Говорят, многие были разграблены.
Уронили конструкцию. Скопились машины. Кто-то советует, надо ждать трактор. Долго же придется ждать! Другие, что конструкцию и машину надо спихнуть чертовой бабушке в обочину. Так делают у них, где-то в тундре. Где морозы за 60 и речь идет о выживании, наверное, другого пути нет. Но, слава Богу, здесь не тундра. Выход всегда найдется! Хорошо, на этом участке нет грейдера. Народ, вахтовики и водители, начали расчищать проезд сбоку. Рассвело и колонны тронулись
Пик1 не тот вертолет. Летит вдоль нефтепровода
---
Три фотографии одного ДТП. Тоже, хоть и небольшой, но поворот. Видно самосвал шел быстрее
И нахуя эти ДУШЕРАЗДИРАЮЩИЕ пасты про трудную жизнь извозчика в ебенях???
Он всегда может продать свою телегу, перехать в Краснодар и ебашить в такси.
Нравится жить в говне, пусть живет
Стоят сильные морозы. Машины ломаются, по всей трассе костры. Ремонтируют по несколько дней.
Поселок Таас-Юрях от выхода из зимника в трех километрах. Селу более ста лет, жителей около 500 человек. Нам так и не пришлось заехать в Т.Юрях, хотя желание было. Недавно узнали, что туда завозились на разведение овцебыки и даже получали потомство. Что у них вышло с экспериментом, не знаю. Зато часто видим, как даже в самые сильные мороза недалеко от дороги копытят снег якутские лошади. Местные жители заготавливают и возят дрова. Не так давно провели им газ. Несколько лет назад из-за поломки котельной многих сельчан эвакуировали в город Мирный. Как когда-то жителей Ленска из-за наводнения. Моя знакомая из Ленска рассказывала, когда пришли автобусы с людьми, горожане, встречая их, плакали, обнимали. А у нас, говорит, все слезы были выплаканы. Выходили из автобусов грязные, с посеревшими от усталости и горя лицами. Но когда мороз за пятьдесят заставляет покидать родные, не отапливаемые дома, как в Таас-Юрях, страшно. Зима в этих местах всегда лютая. Заходя на зимник с той стороны, или выходя из зимника, традиционно останавливались на площадке, чтобы перекусить и перевести дух. В морозы уходили отсюда, как можно дальше в более теплое и лесистое место.
Так уж получается, что из-за короткого светового дня на Севере большую часть времени идем в темное время суток. Ночь. Ползем по колдобинам и узкой, с редкими разъездами для машин, таежной дороге. По бокам вековые деревья. Наверное, единственный почти 30-километровый участок, куда не добралась вездесущая и разрушительная рука человека. Хотя кое-где уже появились следы БМП. Скоро спуск к Соленому, дальше через километров пятнадцать пикет Светлана. Мороз зашкаливает, даже ветер съежился и не шелохнется от холода. От прошедших машин над дорогой густой пеленой висит смог. В горле от выхлопных газов першит и щиплет глаза. Лобовые стекла покрываются черными крапинками мазута.
Обогнала машина, метров через 100 габаритные огни растворились в дыму. Перед выходом из дымного и лесного коридора в кармашке стоит машина, горит костер. Полным ходом идет ремонт. Хорошо водитель с напарником. Иногда, когда долго ремонтируются, подкидываем продукты, отливаем солярку или делимся запчастями. Бывает, что запасы, которые брали с собой, заканчиваются. В этом году не повезло и нам, подвел двигатель. Почти после каждого рейса ремонт. Жалко мужа. Где ломаемся там и стоим. И к нам подходили, спрашивая, не нужна ли помощь, есть ли продукты?
Ремонт в морозы — хуже не придумаешь. Хорошо автономное отопление, на ночь опускаем кабину. Муж несколько раз разговаривал с водителями, которые так же ремонтировались на морозе, в машине у них топилась дровами буржуйка. Обиделась на него, что не сказал мне, и я не сняла на фотокамеру. Который раз убеждаемся, что запасные детали стали выпускать некачественные. Только купили, вновь крошатся, ломаются. Даже камеры на морозе деревенеют и трескаются. Морозы — самый тяжелый период, тяжело людям, тяжело технике. Выходя на улицу можно определить температуру воздуха. Надо просто подуть, если воздух шелестит как шелк, значит ниже сорока. Когда, наконец, температура поднимается до 35, кажется, что стало тепло. Радуешься этому, да и машина начинает резвее идти. Почти всю зиму машины не глушатся. Огромная потеря топлива на стоянках, в ожидании разгрузки-погрузки. Актированные дни из-за морозов бывают по несколько дней. Как-то смотрели по ТV о канадских дальнобойщиках. Там, если машины не разгружаются по какой-либо причине, простой оплачивается. Нашим, российским дальнобойщикам об этом можно только мечтать. Все затраты от простоев несут сами водители. А это большой минус от заработанных денег. Никому нет дела до частников. И еще жалко, что на зимнике нет заправочных пунктов. Есть, но только ведомственные. На «левый» ГСМ надежда плохая. Приходится заправляться в У.Куте под завязку, чтобы хватило туда и обратно, а это около 2 тыс.км. и больше. Затраты топлива большие: подъемы, спуски, простои. Вместо груза возим лишние тонны топлива.
Хорошую дорогу сделали дорожники, но узкую. За зиму стала почти фронтовой, со следами съездов и падений. Только что нет воронок от взрывов. Весной сделалась еще уже и покатой по краям, с глубокой колеей, вылезти из которой становилось днем все труднее. Что бы разъехаться ждали ночи, заморозка. Собирались целые колонны. А встречи двух машин с негабаритным грузом становилась опасной.
Проходим мимо покореженной машины. Водитель провожает нас такими измученными глазами, сердце сжалось. Мысленно утешаю, что хорошо сам остался живым. Машина железо, главное человеческая жизнь.
Машин много. Почти все большегрузные иномарки. Было двоякое чувство. Радовались, что в прошлое уходят старые машины, появился некоторый достаток. Огорчало, что в этой массе автомашин мало отечественных. И что заработанные деньги россиян уходят на новые рабочие места за рубежом, на процветание чужого автопрома.
Зимник стал почти родным. Много знакомых, друзей. Появились земляки из юга Бурятии, Улан-Удэ и других районов. Раньше на зимнике их не встречали. Встретили товарища из Алтая, с которым начинали работать еще в 2001 году. К нему вернулся старый напарник, которого мы не видели несколько лет. Он бросил ездить, когда их совхоз после 90-х стал возрождаться. Специалист, ушел на прежнюю работу. И вдруг снова на зимнике. Оказывается их совхоз купил некто, заплатив 52 млн.руб. и исчез. «А у нас, — говорит — одних зерновых только на 50 млн.руб. было». Людям надо жить, работать. Работы нет, совхоз стали растаскивать по бревнышку, никто не останавливает. Кто-то поехал на заработки, кто-то пьет и живет подсобным хозяйством. Поля не засеваются. А ведь Алтай хлеборобный край! Значит кому-то надо, это разорение? И когда я приехала в У.Кут, рассказала в столовой знакомым водителям (тоже из других регионов), один сказал «…а мы вдали от дома, почему оказались? По той же причине». И такие подробности, что заныло сердце. Такое рассказывают не только водители на зимнике, но и рабочие вахтовики.
Недалеко от Непы стоят машины. Проходим мимо. Одна машина разбита в дребезги. Вздохнули, пожалели. Мы еще не знаем, что был санрейс и забрал тяжело раненного человека. Прошли Непу. Много машин. Штурмовать подъем за рекой будут завтра. Зная, что здесь предстоит утром, мы пошли. Кто-то по рации предупредил, что на подъеме между оврагом и упавшим краном узкий проход. Идем. Под снегом не видно, где сорван лед прошедшей перед нами техникой на гусеничном ходу. Несколько раз шлифанули. Нервы на пределе. Ладонями массажирую затылок и голову. В висках от напряжения болезненно пульсирует кровь. Вдруг сорвемся назад и разнесем чужую машину. Да и овраг ничего хорошего не сулит. Медленно и упорно лезем вверх. Наконец поднялись! Вздохнули облегченно. Проехали еще несколько километров, нашли место для отдыха.
---
Поселок Непа Катанского района. Стоит на реке Нижняя Тунгуска. Рядом с поселком приток Н.Тунгуски река Непа, на которой находят россыпи изумительной красоты агат. Вообще поселок может получить второе дыхание, если действительно проложат постоянную дорогу. А дорогу наверняка построят, т.к. здесь огромные залежи калийной соли. Как-то подвозили охотника. Он рассказывал, что если попасть в солнечный день со стороны выхода соли, можно увидеть ни с чем несравнимый ослепительно белый драгоценный блеск. Недалеко от районного центра Ербогачон нашли алмазы, не уступающие якутским. Район находится в Ербогачене, но почему называется Катанским, не знаю.
Чудом пролетели поворот, впереди метров 500 машина, немного не догнали. Остановились. Спрашиваю «…а если бы догнали?». Говорит: «Здесь уже не страшно, кабину можно отремонтировать, — и еще смеется — а ты чего не кричала?» А о чем кричать-то?! Действительно страшно. За спиной более двадцати тонн труб. Мы уже не раз видели, к чему приводят подобные ситуации, когда поехавший груз утюжит кабину. Муж пошел осматривать машину и причину нашего ЧП. Тормозной шланг оказался как разрубленный. Видимо, сказались морозы. Но надо ж было такому случиться именно на этой злополучной горе. Наверное, здесь аура такая аномальная. Когда вернулись с рейса, Саша купил бутылку и говорит «Ну что, выпьем за день рождение?» Выпили.
2) Пикет «У пожилого Зайца». Вода для столовой и бани. Вместо саней оленья шкура
Бедный мужик, пошел в дальнобои, чтобы жену поменьше видеть, а тут нахуй даже не в одном доме, а в одной кабине постоянно
Как-то на пикете Ужман рассказывали такой случай. Зашел в столовую водитель, спрашивает: «Мужики, как проехать на Мирный?» Объясняют: «…Прямо, мимо домиков и налево». Он, конечно, так и сделал. Прошел мимо домиков, объехал заправочную «Алроса», вернулся на дорогу, откуда заехал и снова заходит в столовую с тем же вопросом… В третий раз заходит, удивляется: «…Это вы?! — и говорит, — мужики, я, кажется, кого-то там задел!». Мужики, естественно, подскочили и бросились на улицу к своим машинам. Но тот водитель просто наехал на забор. В конце концов, решил, что утро вечера мудренее и лег спать.
Смешные и курьезные случаи происходят со многими. Расскажу еще один случай. У геологов сломался трактор. Тракторист вышел на дорогу, чтобы уехать за помощью. Обросший, с ружьем, как попало одет, ждет у костра. Водители, наученные рэкетирами на большой дороге, видя в тайге похожую на партизана вооруженную личность, не останавливаются. Так прошло два дня. Пошел слух, что появился человек с ружьем. Закончилось тем, что его все-таки подобрали, но потерялся трактор. Идет снег, все запорошило. Не могли найти то место, откуда вышел тракторист. Искали долго, даже на вертолете. Решили, что тракторист технику продал. Только через несколько месяцев охотники подсказали, где стоит трактор. Достоверный факт. Можете спросить у хозяина пикета «Ужман». Это он подобрал горемыку.
Да и мы сами не лучше. В начале зимника, когда и следов толком еще не было, ушли в сторону. Едем и сомневаемся, что-то не так. Вышли к вагончикам, стоит машина, два трактора, дальше тупик. С вагончика показались мужики, смеются, говорят: «…Не вы первые». Предложили купить солярку. Купили, хотя бочка в запасе была. Возвращаемся, муж ворчит: «…Надо ж так! Солярку зачем-то купили. Даже на столовую денег не оставили…». Успокаиваю, говоря, что значит, почему-то надо было, а в столовую не обязательно ходить, продукты есть. Я не ошиблась. Перед выходом из зимника, километров за 50 от Таас-Юрях, в баках закончилась солярка. Муж пошел перекачивать с бочки. Оказалось, наша бочка пробита и пустая. Перекачали ту солярку, которую купили. Мороз стоял под 50. В этих местах всегда холодно. В те времена машин на зимнике было мало. Вот бы мы тогда попались, если бы не заехали в сторону от зимника. Бывают случаи и во благо.
Спасло его, что он все же передохнул, набрел на брошенную буровую. Но там не было продуктов, только немного гороха. Даже зайца, которого поймал в петлю, отпустил, потому что тот кричал, как ребенок. И снова пошел, набрел на заброшенное зимовье. Постелил у печи доски, лег на них и стал ждать смерти. Идти уже не мог. И как в пелене увидел, что в зимовье заходят люди. Но самое интересное, что в заброшенное зимовье уже давно никто не наведывался и пришли они из разных охотничьих участков. Их просто туда потянуло. Мой новый знакомый не охотник, он творческая личность, путешествует, пишет, рисует. Давно на пенсии. Живет в гармонии с природой. В меру выпивает.
Интересно сколько можно заработать там, наверное должны платить больше чем наносекам
Вышли с зимника, идем по марковской дороге. Тишина, ни одной встречной машины. Значит впереди снова кем-то перекрыта дорога. Так и есть, перед спуском стоит колонна, внизу до самого поворота на злополучную мат.гору огни машин. Толпится народ, некоторые с лопатами пошли вниз. Сзади подходят другие машины. Легковые всех мастей в надежде протиснуться, застревают в общем потоке. Возле нас люди. Кто-то рассказывает: «…Двадцать лет по этой дороге хожу. Раньше, если не возьмешь подъем, потащит назад, упрешься в дерево, откопаешься и снова вперед. А сейчас сразу с грейдера набок». А машины идут и идут. Уже стоим в два ряда. Кто-то по рации несколько раз зовет по имени и отчеству то ли напарника, то ли начальника «….Вы здесь, в колонне?». После очередного вопроса, протяжно с расстановкой звучит голос Левитана: «Слушаю!». Потрясенный эфир надолго замолкает. Пошло движения. Подхваченные общим потоком поползли вниз и мы. Эфир снова ожил: «Мужики, что же вы делаете? Дайте нам подняться! Мы всю гору подсыпали! Вы же нам все закатаете!» Ни мольба, ни маты не помогают. А другой голос совершенно неожиданно: «…Мужики простите, что так надолго вас задержал. Так получилось…». Какие уж тут извинения! Молча, медленно сползаем навстречу груженым машинам. Остановиться просто невозможно. Посреди подъема машина, полуприцеп внизу, кабина заняла часть дороги. Никому и в голову не придет винить водителя. Каждый проезжающий сочувствует ему и мысленно открещивается от подобной ситуации для себя. Все проходящие стараются прижиматься к краю, оставить хоть немного подсыпанной дороги. Прошли мост. Также медленно идем мимо встречных, растянувшихся почти на два километра. Сейчас в данной ситуации самое верное решение пропустить нас сверху. Мы пройдем быстро, а вот у них впереди трудный подъем. И кто знает, сразу ли все поднимутся?
Эта та гора, с которой ночью спускалась колонна машин, в т.ч. мы. Далеко впереди еле заметен подъем на гору с нецензурным названием. Фотография сделана уже почти внизу (не нашла сразу фотокамеру). На фото первая машина стоит, не взяла подъем. Гололед.
Въезжаем в город Усть-Кут. Из года в год на въезде стойкий запах нефти. Дома в дыму и в смоге. Дымятся котельные, печные трубы частников и дым от сжигаемых отходов деревообработки, все это плывет на город. Горы, не выпуская дым из ущелья, не дают людям дышать чистым воздухом. Дороги на подъемах и спусках подсыпаются шлаком из котельных. Весной грязные и черные потоки устремляются к реке Лена. Более или менее чистый воздух только в конце города, со стороны Братска. Туда смог, проходя почти сорокакилометровый У.Кут, не доходит, рассасывается.
Пидорашьи реалии, столько лет не могут сделать нормальную федералку с усть-кута блядь позорище ебаное
Как ты в тех условиях проложишь дорогу? Там мерзлота
Зимовье
Не проще ссыль на дром кинуть?
И снова жалею, что меня там не было. Сколько хороших снимков не сделано. Из-за болезни не заехала к ребятам в порту, там обещали сбросить на флешку редкие и качественные снимки, чтобы показать вам. Показываю, что сфотографировала сама. Здесь даже нет и десяти процентов всех ДТП, которые были в дороге. Почти не снимала ночью: мало рейсов, ремонтировались, а в это время жизнь на зимнике бурлила. ЧП снимала с разрешения водителей, не возражали. Только один раз обозленный и измученный водитель запретил снимать, сказал «…вам хихоньки и хахоньки, а мы тут…». Его можно понять, т.к. за годы путешествия бывало всякое, пропустили через собственную шкуру. Другой водитель просил сфотографировать, но не на фоне его машины. Говорит: «… не надо снимать машину. Домашние и так после ваших рассказов волнуются. А тут я лежу на боку». Мои рассказы о зимнике прочитали многие дальнобойщики. Благодарили. Дарили плитки шоколада в дороге и на пикетах. Просили вместе сфотографироваться: «…Жена не поверит, что я вас встретил». Обещали «накатить» за мое здоровье по 100 грамм. Очень надеюсь! Некоторые, прочитав рассказы, заставляли прочитать и своих детей — «Пусть знают почем фунт лиха и с каким трудом отец зарабатывает деньги!». Они правы, работа на зимнике тяжела, а в некоторых случаях опасна. Когда начала писать этот, последний рассказ, муж просил больше не писать о нас с ним. Пробовала, не получилось. Через свое видение, переживание я передаю все то, что приходится испытывать и другим. Может немного по-женски. Но по фотографиям вы поймете, какова жизнь и работа на зимнике. По ВАШЕЙ просьбе почти все фото сопровождаю комментариями.
Вот и закончился мой рассказ о зимниках Якутии и Иркутской области, о людях, с которыми встречалась, о дальнобойщиках, об их работе. Старалась не слишком много расписывать, писала лишь некоторые эпизоды. Не судите за непоследовательность. Много что за эти годы произошло, пережито, увидено. И заканчиваю свое повествование словами из Библии «…Все вещи в труде; не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не заполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
Я не знаю, можно ли сюда кидать ссылки на дром, но оригиналы этих статей есть именно там
НЕ поверишь, ОП, технологии еще с советских времен есть - стелится гать из листвяка, а по ней уже делают насыпь. Гать сразу и как теплоизолятор работает, и как основание в тех местах, где местность заболочена.
Просто это "нерентабельно", гораздо рентабельнее, чтобы работяги дохли нахуй периодически, вот и все.
Ну такое. Моя любимая статья про путешествие через Китай, все еще помню, как 10 лет назад сидел и несколько часов ее читал дождливым летним днем.
https://travel.drom.ru/23475/
Есютин Владимир Иванович работал в Якшангском леспромхозе Поназыревского района сторожем. Звали его в народе Питерский, поскольку он был уроженцем города Санкт-Петербурга. Трудился как остальные, любил выпить. Последние два-три года сторожил пустой поселок Сосновка, находящийся в 15 км от ближайшего населенного пункта, деревни Матвеевское и 36 км от посёлка Якшанга.
Ежегодно зимой около Сосновки отводили места под делянки. Бригады по заготовке леса проминали заснеженные дороги тракторами. Есютин принимал рабочих в одном из пустых домов поселка, грел воду для техники. Частенько к нему заглядывали рыбаки и охотники. Работники Якшангского леспромхоза наведывались к Питерскому по узкоколейке на небольшом тепловозике или самодельной дрезине – «пионерке».
Но зима 2002-2003 года оказалась суровой, многоснежной. Лесозаготовители не решились в 30-градусный мороз за десятки километров ехать валить лес. По этой же причине охотники не посещали сосновские урочища. Последние бригады ушли в ноябре, а Есютин всё ждал мантуровских или матвеевских бригад. В конце ноября выпал обильный снег и узкоколейку замело, дороги на жилые деревни тоже не стало.
Работники леспромхоза знали, что в Сосновке остался Питерский, но не могли и предположить, что тот в силу своей то ли слабости, то ли болезни не смог выйти к людям. В первые два года Есютин иногда на несколько дней в сильные морозы уходил из Сосновки и жил в близлежащей деревне. Были силы и здоровье поймать рыбу, купить спиртного в соседней деревне и вернуться обратно. Но годы и частые выпивки дают о себе знать. Ноги ломило, ходить куда-либо с каждым днем становилось труднее, да и из теплой одежды была только старая телогрейка, резиновые сапоги и обрезанные валенки. В таком наряде по заметённым дорогам далеко не уйдешь. Но надежда на то, что люди придут на заготовку леса или забредут охотники, не покидала его до последних минут.
Небольшие запасы еды закончились. Голод мучил Есютина с каждым днем все больше и больше. Об этом он писал в дневнике. В течение 55 дней, с конца ноября до последних дней января, Питерский ел непонятно что и при этом ещё жил.
Весна приходит каждый год, но иногда таяние снега запаздывает. Лишь 23 апреля 2003 года шарьинский охотник оказался в брошенном посёлке. В одном из домов лежал труп мужчины. Ужасный вид провалившихся глазниц, усохшее тело не давало возможности разобраться, кто именно покойный.
Сотрудники Поназыревского РОВД и прокуратуры района, получив сообщение об обнаружении трупа, выехали в поселок Якшанга. Единственной дорогой, по которой можно было привезти тело, оказалась узкоколейка от пос. Якшанга протяженностью в 36 км. Ещё лежавший на рельсах снег не давал возможности проехать на тепловозе к Сосновке. Питерского нашли в другом доме, а не там, где он жил. Он лежал у входа со сложенными руками, а на столе обнаружили паспорт и дневник.
9 декабря 2002 года.
Ребята ушли 20 ноября. Андрюха обещал зарплату мне получить, купить пожрать и привезти. Сегодня 9 декабря, от него ни слуху ни духу. Вероятно, проблемы с деньгами в ЛПХ. Так выбрался как-нибудь бы да объяснил, что к чему.
Жратва у меня кончилась 1-го декабря. И рыба в нароту не идет.
Сергеич, где твои налимы? Вот с 1 по 9 декабря: сорожка с налимом с палец, да зеленец с ладонь. Завариваю малину и пью с перцем и солью. Этим пока и питаюсь. Вроде шевелюсь, но что-то с ногами. Хотел пойти в Зебляки, дошел до пожарки и все, дальше не дойти. Замерзну. Замерзать, так в доме. Зверье хоть не обгложет.
10 декабря.
Состояние совсем никуда. Начинает пошатывать, а ведь не ем только 10 суток. Только вода. А жрать охота, даже очень.
11 декабря.
С ногами все хуже и хуже. От чего? Может, от резины. Я ведь последние два-три года все в резине да в резине. Когда керзачи носил и забыл.
14 декабря.
Хотел побриться, да прибор сломался. Да и к чему все это? Все равно я труп.
15 декабря.
Ноги, ноги. Не думал, что они-то меня и сведут в могилу. Да, силы тают. Уже доски еле раскалываю. А смерть моя будет из-за холода. Перестану шевелиться и … замерзну.
Неужели ни Васильич, ни Сергеич не хватятся меня до Нового года? Не икается за столом, что Питерский в Сосновке с холода и голода подыхает? Обидно! Не один год людям предоставлял и кров и ночлег, делился последним, а сам буду подыхать в одиночестве, всеми забытый.
16 декабря.
Кончился керосин. Теперь к голоду еще темнота прибавилась. Никого. Да и кого мне, собственно, ждать? Случайного охотника? Навряд ли. Рыбакам тоже не проехать. Боже! Неужели так и подохну здесь?
17 декабря.
Вот и последняя надежда пропала. Ждал почему-то сегодня Андрюху, но увы. Андрюха, Андрюха, ты же сам изъявил желание деньги получить. Просил список составить, что купить, и с концами. Хоть бы приехал, объяснил, что к чему, может, и я с тобой как-нибудь доковылял бы. А так что думать! Дотянуть. Все, кажется, приплыл. Уже и руки начинают уставать.
19 декабря (четверг).
Вот лежал и думал, а чего, собственно, я жду, кого, вернее. Работать наши не будут, дороги нет, а значит, ни рыбаков, ни охотников. Этот вариант отпадает. Андрюха или Серега с Ромкой - это тоже пас. Они были, когда им нужно было, а сейчас, Питерский, хуй с тобой: околевай с холода. Подыхай с голоду, нам что, это не наши проблемы. Эх, сотворись какое чудо, да остался бы жив, посмотреть бы в ваши глаза. Но увы, чудес на свете не бывает. И еще говорят: безвыходных положений нет. Но где у меня выход, где? Я уж не одну ночь голову ломаю над этим. Нет у меня выхода, кроме того, что кто-нибудь сюда заглянет, но опять же навряд ли. Следов у Сосновки ни лыжных, ни человеческих.
Надежда только на мой родной ЛПХ, но он что-то не очень торопится проверить меня. Да! Сергеич, погубил ты меня, погубил. Будешь возражать: мол, ты не мой начальник. Теперь у тебя, мол, Васильич мастер, так если они не чешутся, то к кому мне иметь претензии? А претензия эта – жизнь моя.
А может и так быть: приедете, а я готов, да так оно и будет. Так вот пишу вам, пока башка еще соображает: будьте вы оба прокляты.
Чтоб вам кусок поперек горла встал, когда вы жрать садитесь… Да, это перед кончиной. Слабею с каждым днем, да что днем, наверное, уже с часом. Усталость, вялость во всем теле.
Жрать хочется, не передать. Вот теперь в моем положении можно понять блокадника Питера. Вот, бля, так и получается: декабрь 2002 года у меня, а у них - самая страшная пора в декабре 1942 года, ровно 60 лет назад.
Есть, правда, у меня один выход: это привязать к потолку шнур, лечь в койку, дернуть башкой и готов. Думал, думал, но вот что узнал я: слышал или читал где, что самоубийц не очень чествуют. Остается один, значит, путь: ждать, когда зимушка-зима приберет.
20 декабря.
Сегодня рано встал, замерз чего-то, правда, вчера и топил один раз, но и на улице не 30 градусов, а что будет, когда 30 градусов ебанет, да ветер, как сегодня, да дня через два топить? Вот я и пишу уж не в первый раз: может, еще бы и протянул, но холод доканает.
Кончилась моя еда на сегодня, я имею в виду баранью шкуру. Вот сейчас как раз готовлю из остатков. Где еще найти бы, но где найдешь, если в поселке уже 4 года никто не живет, да мне далеко и не отойти от дома. У меня, мужики, уж думка, правда, хреновая, в голове все вертится: не отпазгать ли мне по колено левую ногу, все лишних дней десять или более протяну, а если все же чудо, а я без ноги, и жив остался, до пенсии еще два года, куда я, калека, денусь? Вишь, опять не в масть. Найти бы мне мешок отрубей, я бы еще поспорил с судьбой, но это только в сказках все находят, все сбывается, все хорошо кончается.
Где же выход, где?
О чем все же думают мои тупоголовые начальнички? О чем? Что-то я расплакался раньше времени. Пока еще живой. Мои сверстники, может, помнят про 4 солдат-стройбатовцев: 42 суток в океане болтались и живы остались. Правда, это летом было.
У меня дела похуже. Зима, она, сука, только, считай, началась. Опять же: ноги, ноги, меня доебут и в могилу загонят. А ведь вроде началось это после того, как они у меня в прошлом году пухнуть стали, правда, потом прошли. Ладно: чему бывать, того не миновать.
21 декабря (суббота).
Вот месяц, как ушли мужики. За это время даже выстрела не было слышно, не говоря уже о ком-нибудь живом. Нет, вру, зайца видел, но давно. Интересно, что и сорок-то не слыхать. Куда все подевалось? У меня же нарота стоит, хочу сходить проверить, только дойду ли? С 9 декабря стоит непроверенная. Что же все-таки с Андрюхой? Почему он не приехал? У него же и лыжи есть.
И еще. Почему рыба в нароту не идет? Сейчас налим идти должен. Все, бля, против меня! Все!
22 декабря (воскресенье).
Ходил проверял нароту, вернее, не ходил, а плелся. Вышел утром, а вернулся - уже солнце заходило. С 9 декабря не был, и вот за 13 дней: сорожка и зеленец с ладонь. Где же, Сергеич, твои налимы? Дело к концу декабря, а их как не было, так и нет. Зайчишки забегали рядом с домом. Сука, не ноги, петель наставил бы, я и тросик обжег, ставь только, но ноги, ноги. Дров заготовлю немного и готов. Да и с чего им меня таскать с овечьей шкуры, очисток и воды?
Сергеич, Сергеич!
Неужели ты меня бросил и оставил здесь в голоде, холоде, одиночестве подыхать? Чем я перед тобой виноватый? Вроде во всем старался угодить. Ни в чем не отказывал. Так за что ко мне такая немилость? До Нового 2003 года осталось 9 дней. Неужели я его не увижу?
23 декабря.
Вчера подлянку совершил, но меня голод на это толкнул. Подломал «спецназ». И после 20 дней голодовки сожрал целую кастрюлю вермишели.
Представляете, у него оказалось около 1 кг риса, грамм 400 гороха, столько же вермишели, немного лука, заварка чая, немного масла растительного. Масло это без добавок, но я его сначала принял за жидкость, потому что в бутылочке все было замерзшим. Если масло чистое, оно бы было тягучим что ли. Но до конца бы не замерзло. Короче, и здесь дурят нас. Да еще соли около 1 кг, а мы с Серегой, Ромкой спрашивали у него соль. Принес на раз посолить. Вот вам и Андрюша. Весь на виду. Короче, мужик еще тот.
Да, вонища будет на мою голову, если жив останусь, да и мертвого, думаю, не раз вспомнит «добрым» словом. Но говорю еще раз, это меня голод заставил.
Да, мужики, теперь-то я понял, что может сделать человек из-за голода. Короче, голодный человек – страшный человек, страшнее зверя. Из-за голода на все пойдешь, даже на преступление, на убийство. Ладно с Андрюхой, зато на неделю, дней десять я себе жизнь продлил. Вот сейчас дернул немного чайку покрепче и башка закружилась, вот он, голод, сказывается.
Братцы, одна надежда: это на Сергеича, неужели он не догадается, что со мной что-то неладное. Я ведь ему говорил, что у меня последнее время что-то с ногами.
Дело-то какое, какие-то 30 км, а может окончиться все трагически. Да еще зима, а сейчас морозы пойдут крещенские, рождественские. Надо же так влипнуть! Неужели мне суждено не за хер издохнуть? Все решат последние полмесяца. А там останется ложиться и помирать. Жрать больше негде взять. Может, все же после Нового года мантуровские будут работать, но на это надежды мало. Они бы давно уже начали дорогу мять, делать. Но о них ни слуху ни духу. Ведь смерть-то будет страшной. Правда, лег и замерз, вроде и немучительно, но дело как раз и в этом. Умирать без движения, в одиночку и из-за чего?
Признаюсь: никогда не думал, что такой конец будет.
У нас в роду вроде никто ни от голода, ни от холода не умирал. Буду сопротивляться «косой» до конца. Но еще раз говорю, ноги и зима. Они много не дадут дрыгаться.
24 декабря.
Ну вот до Нового года осталась неделя. Летит время, летит. У меня все по-старому. Какая кругом стоит тишина! Другой раз даже жутко становится. Да, если жив останусь, все, хватит, больше меня ни за какие деньги здесь зимой не оставишь.
25 декабря.
Через неделю в это время уже другой месяц, другой год.
Дотяну, а дальше что?
Если меня не хватятся, то мне хана. Январь, февраль и март мне не вытянуть, да и чем тянуть? Водой? Полмесяца. От силы. Хоть бы появился кто! Боже милостливый, да помоги же! Пошли кого-нибудь! Не дай подохнуть здесь не по-человечески. Каждый день прошу тебя, помоги, но в ответ - тишина и безмолвие. Тут еще мороз ударил рановато что-то. Все к одному, все к худшему. Жрать на три дня, да и не жрать, а так, для поддержки духа. Ох и положеньице!
26 декабря.
Еле дошел до нароты. 3 сорожки и ершишка. Снял ее, больше один черт не дойти. Не попадется все равно ни черта.
27 декабря.
Какая-то апатия ко всему. Ничего неохота делать. Вот дров нет и идти неохота. Настроение: лечь и еб… оно все по нотам. Так жить хочется, как хочется жить! Все еще надеюсь на что-то.
Ведь должны же меня хватиться, должны!!! 2 раза не приезжаю за зарплатой, да еще перед Новым годом. Значит, со мной что-то случилось, какая-то беда. Что им - приехать не на чем? Ведь ЛПХ работает, техника какая-то, но есть.
Сергеич, я тебе еще осенью говорил: надо, мол, квартиру подыскивать, а ты: подожди, мол, хоть одну бригаду, а закинем работать. Закинули...
28 декабря.
Вчера стал раздеваться, а ноги опухшие. От пьянки, как Ленька раньше говорил, но сейчас-то два месяца не то что не пил, а не видел ее, заразу.
Я, когда с речки плелся, чувствую, что-то не то с ногами, по дому и то тяжело ходить. И вот вечером - на тебе! - еще не лучше. Я и говорю: все к одному. Жратва еще когда кончилась, рыба не идет, керосин кончился, а сейчас и все кончается, ногам кранты, мороз ни хрена не спадает. По всей видимости, дело подходит к финишу. Надежда и на Якшангу пропала. Видимо, мои раздолбаи-начальники х… на меня положили. А ведь после будут трепать, что по пьянке, мол, замерз.
29 декабря.
Мороз спал, так за ночь все замело. Ни за водой, ни за дровами не пройти. Бля, не понос, так золотуха!
30 декабря.
На ногах опухоль вроде стала спадать. Вот завтра и Новый год. Прошлые худо-бедно, но как-то отмечал. Не только стопки нет, но даже жевануть нечего. Утром доел бурду: немного риса, очистки и двух лягушат. Это в нароту в последний раз попались. Все-таки французы, наверное, не таких хавают. С двух штук мяса, если так можно сказать, полспичечного коробка. Если все нормально, то завтра постараюсь побриться, помыться, постираться. Ведь все-таки Новый 2003 год. Переоденусь в чистое и буду ждать ее, «косую».
31 декабря.
Ну вот, через несколько часов уйдет старый и придет Новый 2003 год. Что сказать про старый прожитый год? Вроде все нормально было: и хорошее и плохое. Что старое вспоминать? Что было, то прошло.
Скоро начнут рассаживаться за столы, провожать старый год, а затем встречать Новый. В семьях, компаниях. Прилюдно. А здесь, бля, как далее не знаю, какое и слово написать. Один. Света нет, жрать нет, на улице опять метет. Ноги, оказывается, не проходят. Валенки, когда меня будете забирать, увидите, что я здесь в это время носил, еле утром одел. Да и х… с ними, с ногами. Мне теперь все едино. Раньше на что-то надеялся, а сейчас все, надежды рухнули. Издохну в этом Новом 2003 году. Вот стемнеет немного: долбану шипучки, закушу несколькими мерзлыми картофелинами. Так встречу Новый год.
Эх, люди, люди!!!
Как хочется жить! Ведь 57 лет - это не предел. Я настраивался до 75 тянуть, как отец, а вишь, как дело повернулось. Никогда не думал, что смерть приму через ноги. Ну пойди я тогда в ноябре с ребятами, и дело все было бы иначе. И еще - что же мое начальство думает? Обо мне в Якшанге 2 месяца ни слуху ни духу, за получкой не приезжаю, может, думает, что я в Зебляках балдею, так на что? Ведь должны же о рабочих немного думать, тем более о тех, кто удален. А у меня, кроме йода и таблеток от температуры, ничего нет. Случись что, а так оно и случилось: помирай, Владимир Иванович.
Ну да ладно.
1 января 2003 года.
Ну вот и первый день нового 2003 года. Как вы провели праздник, представляю. А я лег в койку, как только стемнело. Сон не шел, да какой сон, когда дело дошло, что дальше уж некуда. Встал, растопил печку, пожег огней, не бенгальских, как это принято на Новый год, а «Сибирских огней» (журнал). Поплакал, поклял свою судьбу, ну а что от этого толку, один черт никто меня не слышал, никто меня не видел. Одна у меня маленькая, как искорка, надежда: это на мантуровских. Может, все-таки после праздников будут работать…
2 января.
Первый день голодовки в новом году. Да, были у меня какие-то надежды в моем положении, но они с каждым днем делаются все меньше и меньше. Как ни кручусь, ни верчусь, а придется все же здесь, в Сосновке, подыхать. Все же интересно: сколько я без жратвы протяну? Дней десять, двадцать, ну а потом труп. Да нет, не протянуть, мороз не даст. Тот свое дело знает. Были бы лыжи, пошел бы на Зебляки. А тут куда, снегу выпало с метр.
3 января 2003 года.
Опять всю ночь не спал. Все думал, выход искал из моего незавидного положения. Ведь, что получается: ждать, когда меня хватятся, не дождаться, с голоду не помру - так замерзну. Мантуровских тоже не слышно, да и навряд ли они будут работать. Так что же остается делать мне? Ложиться и ждать, когда замерзну. Нет, не могу. Живой, все видеть, ощущать, двигаться, думать, и вот так помереть?! Нет, не смогу. Так что же делать? Один выход. Дергать на Зебляки. Опять же, а если они на 24 км не работают? Хотя базар был, что с морозами они перейдут на машинную вывозку. До самих Зебляков мне не дойти. Вот они, проблемы. Проблемы жизни и смерти. Еще сегодня подумаю, и если решусь, то завтра надо двигать, пока совсем не ослаб.
Да, Сергеич, вот когда друзья-товарищи открываются. Правильно ведь говорят: друзья-товарищи в беде познаются. Со мной она случилась. Ноги. И что же? Ни друзей, ни товарищей. Ты нам сейчас, Питерский, не нужен, а что с тобой, что у тебя, это не наши проблемы. Васильич, я и тебя считаю еще моим начальником, вроде бы, так неужели никто из вас не хватится насчет меня? Для чего тогда у вас башки? Шапки только носить. Ведь 90% из-за вас я замерзну и с голоду помру. Неужели трактор ценится дороже человеческой жизни? Да, Россия. Докатились. А ведь и спросу ни с кого не будет. По пьянке, мол, замерз.
4 января.
Третий день не жравши. Чувствую, состояние уже не то. Вялость во всем теле, усталость.
Так что же делать? Что?
Лежать и ждать, когда издохну или все-таки пойти на Зебляки? Это 90 %, даже больше, что мне не дойти. И здесь лежать и ждать. Так что же все-таки делать? Обувку, правда, кое-какую соорудил, все полегче, чем резиновые сапоги. Но вот ноги, ноги, суки, да и снегу навалило. В иных местах по пояс. Наверное, все же рискну, пойду. Там впереди хоть жизнь, если дойду, а здесь мне ловить нечего.
Козлы, пидорасы! Как еще назвать мое начальство. Как бы мне выжить да посмотреть вам в глаза, как бы? Неужели судьба так жестока ко мне? Что я такого сделал? За что ко мне такая немилость, за что?
5 января.
Все-таки решил пойти на Зебляки, далеко ли дойду, не знаю. Слабость во всем теле, да столько снега. Если что, ищите по дороге до угольника, там через перемычку и на зебляковскую узкоколейку.
Вчера хотел уйти в Зебляки, какое! Снегу по пояс, без лыж, да с моими теперешними ногами о выходе и речи нет. Какому же раздолбаю в позапрошлом году понадобились мои лыжи? Ведь ничего не взяли, только их.
Как хочу жрать. Знал бы кто! Сейчас бы буханку черного, 0,5 кильки, 2 самогонки: засадить и умирать можно.
Утром что-то еле встал, слабость какая-то во всем теле. Руки дрожат. Даже вот пишу и заметно. Ну что, дело, кажется, подходит к концу. Моему концу. Надежд на выручку никаких. Абсолютно. Придется здесь издыхать, в холоде, голоде, в темноте, в одиночестве. Но за что мне такая выпала доля? Почему я? Боже, чем я перед тобой провинился, что ты так ко мне отнесся? Чем я перед тобой виноват?
Пройдет эта суровая зима, весна, лето. Люди будут мять, топтать эту траву, дышать воздухом, да просто будут жить.
А меня не будет. Все это без меня. Рыбалка, грибы, ягоды, да и вся остальная жизнь. Я больше не увижу ни Якшангу, ни Зебляки, не пройдусь по магазинам, не встречу знакомых. Вот здесь, в Сосновке, в четырех стенах, все и кончится.
Где же ты, где? Или я тебе нужен был только по твоим надобностям?
Все же удивительное в жизни бывает. Вот народ, люди летом, осенью и зимой, да, считай, круглый год ездили, каждый по своим делам. Останавливались у меня. Отказа ни в чем не было. Мне не мешали. Многие звали: Питерский, будешь в Якшанге - заходи ночевать. А я не только не заходил, но не знаю, где живут-то многие. Ладно, к чему все расписал? А к тому, что выручал многих, а случилась со мной беда, и остался один у разбитого корыта. Ведь все-таки вы живете в поселке, у вас и техника, да вообще возможностей больше. Вы все же коллектив, можно было бы и проведать, узнать, что к чему. Так нет, зачем ноги ломать. Вот летом, осенью по ягоды, грибы, другое дело. А меня из-за вас в какой-то степени не будет. Попал я в западню. Каких-то 13-15 км, а непреодолимы, как в свое время Китайская стена, Берлинская. По ту сторону солнце, радость, жизнь. По эту голод, холод, смерть.
7 января (Рождество Христово).
С последним в твоей жизни праздником тебя, В.И., Рождеством Христовым!
8 января.
Спичек последний коробок. Зато нашел немного лаврушки. Ее если только в задницу пихать, больше некуда. Видели бы вы меня сейчас. Ноги как у дистрофика, а по сути я им и есть. Морда худая, грязная. Это от печки грязная. Так в хате тепло, но коптит. Ну да ладно, переделаете. Это уж без меня. Каждый день вспоминаю этих козлов, мое начальство. Суки они последние. Ведь можно на тепловозе доехать, сейчас же зима, снег рыхлый, это не март. Все, больше писать не буду. Только дни ставить буду, чтоб народ знал, когда я примерно дуба дам.
10 января.
Кончился уксус. Дело подходит, видно, к концу. Тоненькую доску без перекура не перепилить. Думал, январь протяну, какой хрен! Неделю от силы. Жрать совершенно нечего. А уже 9 дней во рту, кроме воды, ничего не было.
Девять дней в этом месяце, да 29 в декабре. Вот что я тут подумал. Блокадникам Питера полегче было. Они хоть 125 г хлеба получали, а здесь: голый Wasser (вода). Получал, не получал, конец один, что у них, что у меня. Ну а где же все-таки мои мастера, где? С 12 января начну делать себе смертное ложе. Натаскаю побольше тряпок. Надену на себя сколько влезет.
12 января
Рождество прошло, но морозов здесь, в Сосновке, не было. Дни стояли солнечные и тихие. Наверное, на крещение завернет, к моей кончине. Все, я вроде готов. Не раздеться, ни одеться. Уже и руки не слушаются. Пью кипяток с солью. Вот и вся моя еда. Лег бы и лежал. Так замерзну через два-три дня. Вообще, к чему я сопротивляюсь? Жить, жить охота, люди! Пойду дров немного к вечеру наломаю. Пока светло да пока желание есть. Неужели в ЛПХ про меня забыли. 2,5 месяцев, как я там был в последний раз. Зарплату начисляют, наряды пишут. А я за ней не еду, значит со мной не все ладно, что-то стряслось. Да нашим начальникам по х… всё. День прошел и хорошо. Ведь все равно приедут, и им, а никому другому придется меня хоронить. До крещения дотяну, а там? Ох, пожрать бы хоть бы что.
15 января
Вот и старый Новый год прошел. У меня все то же! Никого и ничего. Уже еле стал вставать. Видно, последнюю неделю доживаю. Вот так начальство беспокоится о своих рабочих. Как там, что там, им по х… Чем начальство меньше беспокоишь, тем им на руку. Да всего один день потеряли бы и был бы я жив. ЛПХ, хоть и бывший, один черт коллектив, не могли спасти 1 человека. Да нет, дело здесь только в Лебедеве В.В., Смирнове С.Я., Зотове, кто там еще мой начальник. Вон их сколько по работе, а как случилось что, так на проверку никого. Так вот и все вы начальники и ты друг-товарищ Смирнов ИРОДЫ, ДУШЕГУБЫ, УБИЙЦЫ. На вашей совести моя смерть. Чтоб вам так издыхать.
Мда.
> Лесовозы ездят без тормозов и с перегрузом
> Я бы им при жизни поставила памятники
Она же наглухо ебанутая. Небось за Пыню голосует.
Двачую. В чём проблема ездить на исправном автомобиле и без перегруза? Не было бы поломок и ДТП.
Нет, зачем. Надо же превозмогать.
А ещё страховать груз от кражи это тоже что-то на буржуинском, лучше джва года долг кабану из своих выплачивать.
Ну согласно правилам грузоперевозок (инкотермс), страховать должен грузоотправитель или грузополучатель, смотря как договорятся. Но конечно нахуй надо им лишние деньги платить страховщикам когда можно все слить на водилу в случае чп
В Якутске нет моря, братишка.
ты долбоеб? какое море?)
Водители лесовозов правда отбитые